Она моих не читала писем.
Сжигала, не открывая.
За пером моим следуя, пламя
поглощало безжалостно мысли.
Если в письмах — я весь,
что же теперь осталось?
Я был? Я — человек? Вещь?
«Я» — сгорело, съёжилось, сжалось…
Погляди, я собрал
этот скорбный пепел
И вложил
в твою незнакомую руку.
Был я слеп и не ведал,
был всегда слишком весел.
Не осталось теперь ни строчки,
ни звука.
Всё, что было, —
вырвал из руки ветер,
Им разорвана наша порука.
И на свете только твоя скука
и мои недопетые песни о свете.