Сей плод-история, что создана не зря,
Что в голове крутилась б четверть века,
Коль на бумаге б не нашла себя.
О том, как жадность убивает человека.
В далёкие года, каких не довелось застать,
Когда помещики ещё имели силу,
Народ дремал, не думая восстать,
Случилась ярмарка, для большинства по чину.
Бедняк, бродяга с хитрыми глазами,
Принёс на ярмарку фамильное кольцо,
Конечно, не своё, он брёл дворами,
Когда блеск золота ему пал на лицо.
Недолго думая, схватя кольцо и спряча,
Его понёс на ярмарку-продать,
Тут появился и помещик Кляча,
Перед кольцом не вольный устоять.
Бродяга же, что слышал улиц шёпот,
Украдкой ухом подловил молву,
И от неё в душе селился тихий ропот,
Была она про антиквариат и старину.
Двух моряков, один другому клялся,
Что будто-бы нашёл старинный клад,
И над своим приятелем смеялся,
Твердя, что будет сказочно богат.
Но полноте, вернёмся мы обратно,
На ярмарку, к помещичьей беде,
Которую приобретёт он жадно,
Поверив втёртой в уши ерунде.
Бродяга не успел ещё сказать,
Про то, что отдаёт реликвию задаром,
Как вдруг помещик деньги начал доставать,
И наслаждаться в мыслях будущим наваром.
И на слово бродяге веря только,
Совсем не чувствуя подвох со стороны,
Один вопрос он задал кратко:„Сколько?”,
„Ну вам продам я тысячи за три.”.
Помещик ёрзать стал в глубокой сумке,
И откопав свой кошелёк на дне,
Тряся руками, как в собачьей чумке,
Он отсчитал три тысячи себе.
А после их вручил бродяге смело,
Но с осторожностью сказал, чтоб тот молчал,
Что их двоих связало прибыльное дело,
Тот утвердительно лишь головой качал.
Не зная большей радости, помещик,
Решил кольца повысить раритет,
Как собиравшийся страну покинуть перебежчик,
Он план построил уж вперёд на тридцать лет.
И в иностранный банк сдал на хранение,
Своё сокровище ценою, жалко, в грош,
Но как ему подсказывало собственное мнение,
Сей план был изумительно хорош.
Года всё шли, маразм крепчал в сознании,
И память подводила старика,
Но помнил он ещё, что в банка здании,
Реликвия хранится бедняка.
Но вот прошёл уже тридцатый год,
За время это потеряв родных и близких,
Кляча с волнением, полуслепой, как крот,
К банку направился из помыслов лишь низких.
Забрав кольцо, в ломбард менять ушёл,
Однако за окном седой еврей,
На раритет, что Кляча тридцать лет назад нашёл.
Ему сказал: „ Вот, за него дам пять рублей.”
За грудь помещик вскоре ухватился,
И там же помер, не издав и стон.
Мораль одна, как человек б ни бился,
Всегда сильнее чувство жадности, не он.
Не стоит скрягой быть и корысти поддавшись,
Всю жизнь прожить в забвении пустом.
И с жизнью тленной даже попрощавшись,
На век прослыть юродивым шутом.