Там в афганских горах так мечтал я о доме родном –
О пшеничных полях и березовой девственной чаще.
Я вернулся живым, окропил воскрешенье вином,
Но покой потерял, и упрёки я слышу всё чаще.
Я вернулся с войны и к тому же с чужой стороны.
Я врагов убивал, в озлобленье, без слёз и подсчёта.
Нам придумали «долг», нас лишили любви и весны,
Мы ложились в боях за чужие… чужие высоты.
В чём же наша вина, что, вернувшись оттуда домой,
Мы уже не смирялись и дрались за правое дело?
Не для всех, но для многих опасно запахли тюрьмой
И горячность, и раж, и желание жить без пределов.
Разве можно молчать, если парень, не знавший огня,
Если парень, не видевший страшных боев под Кундузом,
Истерично кричит: «Я – столичный студент, солдатня,
Вас – под пушки, «на мясо», а я отсижусь себе в ВУЗе».
Это нам-то понявшим, что значит Россия и честь,
Этот джинсовый хлюст тычет в зубы холёною ручкой?
Я не помнил себя, но в удары я вкладывал месть
За погибших друзей и за их обелиски на кручах…
Я подсуден теперь, мне «накрутят» за всё и сполна.
И поблажек не надо, ничем прикрываться не стану.
Подожди, лейтенант, ни к чему им мои ордена,
В них единая кровь из России и Афганистана.
Я ни каюсь, ни в чём, даже если б вернули тот миг,
Я не смог бы молчать. А, иначе, к чему мои шрамы?
Это, видно, судьба. Мама, слышишь? Прости и пойми –
Твой единственный сын не сумел стать покорным бараном.
Нам приписано всё – и жестокость, и муки вины.
Мол, привыкшие к крови, они на рожон вечно лезут.
Разве трудно понять, что, пройдя сквозь горнило войны,
Мы не стали камнями, не стали холодным железом.
Просто мы научились ценить нашу жизнь не в пятак,
Просто поняли мы, что такое солдатская дружба.
Говорим без подсказок, в лицо, напрямую, не в такт,
И не падаем в ножки, в «прогиб» не играем послушно.
Вот и бьют нас за то, что не можем мы житьв полглотка,
Не умеем смиряться, душить возмущение в горле.
Надо мною, как солнце, высокое знамя полка!
Я живу человеком! Война меня сделала гордым!
Н.Кулакова