Наивно считать, полагаясь на рост и вес, что ты – человек, а не древняя тварь из тьмы. Сиди себе в кресле и пей ледяной шамбрез, разглядывай молча знакомый узор стены. Играй, как другие, гофмаршал семи газет: воюй, не воюя, не зная, о чем – кричи. И верь, что потом, когда этот погаснет свет, послушный апостол тебе принесет ключи.
А там – ничего /да, я знаю – я видел сам/, сплошные руины оставленных городов. На римских холмах, две ладони прижав к глазам, не боги стоят – только хрупкая Мать всего.
Наивно считать, посмотревшись в сто семь зеркал, что ты – человек, а не древний беглец с небес. Здесь спрятано много такого меж серых скал, чего опасаются даже змея и крест. Поэтому ночью, когда замолчат
сверчки, и папские арфы в чехлы уберет пророк – послушай себя и желанья свои сочти, вписав их в законы /как водится, между строк/...
Смотри на себя или лучше совсем сотри, когда над тобой не летит этот легкий флаг: "Ты – древняя тварь, облаченная в плащ зари. Ты древний беглец. Переменчивый свет. Рыбак".
Нелепо считать, полагаясь на рост и вес... Нелепо считать, посмотревшись в сто семь зеркал... Вставай и иди, золотой не допив шамбрез. Найдешь свое имя – молчи. И держи удар.