Он гладил пальцами ужасные страшные шрамы,
Следы от ожогов, как память о чем-то былом.
Когда его тело лизало голодное пламя,
И сил не хватало покинуть пылающий дом.
Кто знает, что в этом аду он увидел такого,
Что сердце беснуется, вспомнив ревущую пасть
Самой преисподней, стремящейся выжечь любого,
Кто бросит ей вызов, оспорив могучую власть.
И пламя однажды за дерзость его покарало,
Все это случилось в холодную зимнюю ночь.
Быть может проводка, такое и раньше бывало,
Но где-то в огне оставалась соседская дочь.
Родители-пьяницы жались друг к другу в сторонке.
Теперь нет ни крова, ни денег, такая беда,
Заботиться им не с руки о любимом ребенке,
Уж лучше сгорит...
Как таких еще носит земля?!!
Он вынес ее в одеяле, закутав, как куклу,
Уже без сознания, целой и явно живой.
И ноги его отказали на этой минуте,
Он рухнул в сугробы, покрытые черной золой.
Врачи говорили, совсем непонятно как выжил,
Как вышел наружу с малышкой на жженых руках.
Смеялся в ответ со словами: "Вообще-то, я рыжий,
А рыжим всегда есть поблажки на злых небесах!"
И шрамы остались... Но сердце все так же прекрасно,
Его не затронули зависть, обида и боль.
Душа человека! Вот то, что поистине важно.
И если ты искренне веришь, то значит живой!
7.09.16