Говоришь, что война закончилась: можно вздремнуть, что приходит весна даже к тем, кому вечно февраль. Говоришь, что мне нечего ставить себе в вину, лишь отказ рваться в путь, когда город проветрил мистраль. Произносишь названия радости, улиц и стран, говоришь: "Одевайся теплее, сними жизнь с петли". Что ж, в пленении собственных сил я - почти ветеран, потому - помоги мне, ведь, кажется, цепи вросли.
Прикасаешься музыкой, эхо проходит не вдруг, не сейчас и не сразу, бывает: гремит месяца. Я, прости, удивлён, как профессор печальных наук, этой химии счастья, учивший её отрицать.
Повторяешь все сказки, которые я перерос, достаешь из моей головы тупики и круги. Говоришь: "Уже можно поспать", отбираешь наркоз, чтобы я перестал путать сон с пустотой летаргий. Мы глядим из окна на рассвет, поправляющий прядь растрепавшихся заспанных звёзд, говоришь: "Скоро семь".
Но нигде тебя нет. Я забыл это не вспоминать.
И, прости, но ты не существуешь совсем.
- Совсем?