И грустные мысли.
и суп капустный,
дождь и сумерки
за окном.
Сожми мои пальчики.
С чувством. До хруста.
Как в школе у лифта
на выпускном.
Потом в «переходе»
подснежник в кулёчке
(не помню, в каком
это было году)… -
в конце предложенья
я ставила точку,
и ты говорил:
«Ничего, подожду».
Потом я влюбилась.
И очень. И – замуж.
Потом развелась,
и ты ждал меня,
ждал…
Печальная пьеса,
что сыграна нами ж, -
и тропка из леса,
и старый вокзал.
Помятые письма
в афганских конвертах,
а я у мольберта
ждала и ждала…
и думала, это –
последняя жертва:
когда ты вернулся,
я в белом была
и шла, и курила,
толкая коляску.
Больничные клёны
роняли огни,
и ты
отчуждён,
безупречен, неласков...
и были слова,
и пугали они
о «непоправимом»,
о личной свободе,
где счастье возможно –
оно впереди,
что надо забыть
и ошибки, и годы:
«Я так... Я сумею.
И не приходи».
А я... я кивала
согласно и грустно.
И тоже был дождь.
Он шумел за окном.
Сожми мои пальчики.
С чувством.
До хруста.
Как в школе.
У лифта.
На выпускном.
_________________