"Если бы я не был Цезарем, я стал бы убийцей Цезаря."
Ю.Цезарь
О, Цезарь, мы настолько далеки
от понимания, что выиграв все войны,
никто из нас не сможет жить спокойно.
Увы, мы с каждым часом ближе к топи...
Так, в свою очередь, порхая мотыльки
во свете ламп - находят смерть, и только.
Пройдет полвека, и народ восстанет!
И, знаешь ли, мне как-то не с руки,
глядеть на мир куриными глазами.
Но, как немногие теперь в великом Риме,
я верую в тебя, как верят в Бога!
В тяжелой атмосфере недомолвок,
где разговоры состоят из пауз,
прошу, не оговаривай с другими
ни предстоящее с сегодняшним, ни давность...
Уж коли наболело - лучше сплюнуть...
Увы, и, к сожаленью, в римских свиньях -
чуть больше человечного, чем в людях.
И может статься, что пока спасём
всю власть за совокупностью политик,
то прозеваем заговор безликих,
среди которых будет много наших...
Я столько стран воюя пересёк,
бывало, что неделями не спавши,
но там не видел лучшего пространства,
что будет соответствовать во всём
столпу, держащему основы государства.
И, как ты говорил: простые слуги
намного дальновиднее, чем мы.
Сомнительно в преддверии зимы,
удваивать вовсю запасы меха?
Не знаю точно, правда ль!? Ходят слухи,
что Рим, по крыши, забросает снегом.
Рассмотрим же теперь другую плоскость:
в таверне пролетающие мухи,
жужжа у чаш, разносят вероломство.
Отныне мы, Великий Полководец,
в тотальном меньшинстве. И лишь в друг друге
находим свет, в котором те же мухи,
испепелят довлеющие крылья.
Да, с нами Рим - значительный колодец,
без нас же - деревянное корыто...
Но так ли мы нужны своей Отчизне!?
В последний год я, словно плоть от плоти,
отщипываю время с древа жизни.
Не брезгуй, Цезарь, войнами. Во мне
достанет сил. Я чёрств, не по годам.
Пойдём на Индию!? Мне думается, там:
что воевать - что взращивать хохлушек.
Тем более, что только на войне
солдаты, в самом деле, тебе служат:
от молодых орлов и до плешивых.
Давай сейчас, пока не выпал снег!
И, чёрт с ним, как там дальше будем живы...
А что там Клеопатра? Слышал здесь!?
(Рабам, и тем, известна эта глупость!)
Все говорят: какие формы, губы...
Но при ближайшем рассмотрении - не очень.
Так что ты в ней нашёл? Взрывную смесь:
прекрасный голос - пламенные очи!?
Не знаю, как ты отражаешь слухи!?
Но до меня дошла плохая весть,
что, якобы, все консулы не в духе.
Хотя, какое дело!? Нынче власть
под ними так шатается, что вряд ли
им до египетской царицы. Её пряди,
увы, волнуют лишь твоё стальное сердце.
Но жизнь, которая ей так с трудом далась,
наполовину состоит из специй...
Всё правильно, пусть в Риме поостынет...
Не хочешь в Индию, давай, продолжим всласть,
основывать колонии в пустыне!?
Ты, давеча спрямивши русло Тибра,
так отличился в землеройном деле,
что земледельцы, не жалея денег,
плетутся караванами из далей,
в надежде чуть смягчить прерогативу,
облобызав всю пыль твоих сандалий.
Когда в Афинах разольются реки,
тогда с величием подстреленного тигра,
к нам приползут и плачущие греки.
Нет, Цезарь, ты велик! И, несомненно,
солдат, отдавший душу за твой голос, -
счастливейший из смертных, ибо гордость,
с которой он сражался, выше смерти.
И столько лет... Но каждый твой соперник,
враз превращается в глухой обломок меди...
Считаю вправе высказать догадку,
что Рим без Цезаря, принадлежащий стервам,
был гадким!
Прощай же, Цезарь, пусть хранят все боги
твой дом, твою республику, тебя.
Я верю, что нисколько не скорбя,
мы восстановим Карфаген из наших судеб...
Дописываю, будучи в дороге,
рука дрожит. Датировать не буду.
Предавшие империю, умрут!
Твой верный друг (из тех твоих немногих),
Марк Юний Брут.