1. Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и — запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести.( Бунин)
1.
Мой старый сад, подсохший, но живой:
Уставших яблонь золотая память;
Кленовый лист игривою звездой
Со скучных веток продолжает падать.
Здесь пахнет медом - дикие шмели
Еще срезают паутину лета.
К кладовке малой сенцы размели –
Потом варить повидло до рассвета…
Ах, как свежо бывает по утрам!
И аромат листвы лежащей манит…
Я золото бросаю к небесам –
Дурманит лист, дурманит день, дурманит….
2.
Еще кричат на зорьке петухи,
Еще деревни трубами дымятся
И темен сад от тянущей тоски –
Ему не быть, не мучить, не казаться…
Туман лиловый прячет рукава,
И позолотой вздрагивают сосны,
И светит медью сброшенной трава
В ладонях у доверчивого солнца.
Скорей коня! В лазоревом пруду
Вода прозрачна – только сводит скулы.
А небо гасит за звездой звезду
И складывает в облака - баулы….
5. Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах(Бунин)...
Мой старый дом теперь уже не тот:
Скрипят щеколдой новенькой ворота,
И только запах яблок и комод
Напомнят мне, что жил здесь я, не кто-то.
Ах, запах яблок! Ванна на полу!
Порою две, а то и это мало –
Мы впятером сбирались ко столу,
Чтобы нарезать круглого коралла…
На окнах цвет от липы тихо млел
Да чайник белый на шестке* шипел…
Шесток* - площадка перед устьем русской печи.
6. После водки и еды чувствуешь такую сладкую усталость, такую негу молодого сна, что как через воду слышишь говор.(Бунин)
Как встарь: графин пузатый на столе,
Обильный ужин, чтоб не опьянило.
И разговор… тягучий. На стекле
Вода потоком. Грустно и уныло.
Не выйти в сад. И теплою рукой
Рябины горькой ягод не коснуться,
Не хрустнуть веткой яблони больной,
Как птахе из куста не встрепенуться.
Вода к воде… Качает сладкий сон,
Где вновь юна стою у вишен белых…
Вода к воде… Я слышу – будет ОН…
Сегодня – в ночь, в своих штиблетах серых…
7. А вечером на каком-нибудь глухом хуторе далеко светятся в темноте зимней ночи окна флигеля. Там, в этом маленьком флигеле, плавают клубы дыма, тускло горят сальные свечи, настраивается гитара...(Бунин)
А вечером на хуторе глухом
Вновь забренчит расстроенно гитара,
Сальные свечи вставит мажордом
Одну – к другой, как в танце, все – по парам.
Мне пары нет! И тягостна так ночь -
Клубами дыма гасится земное…
Поет гитара – силится помочь –
Про что-то там кораллово родное.
Меняет цвет окно во флигельке-
Забрезжил свет – видна дорожка к саду,
А мне опять, как глупой пустельге,
Лететь одной за синюю ограду….
8. Помню, у нас в доме любили в эту пору «сумерничать», не зажигать огня и вести в полутемноте беседы. Войдя в дом, я нахожу зимние рамы уже вставленными, и это еще более настраивает меня на мирный зимний лад.(Бунин)
Сумерничать – не зажигать огня -
Вести беседы, длинные, как тени,
О том, о сем, что сено все сгноят,
И что у Симки светятся колени.
Что Петька – плут, сегодня из клети
Стащил моркву, да самую большую,
Что дед Трофим у бабки не в чести,
А немец, слышь, пошел на мировую.
Нить разговора катится клубком
И торкается о двойные рамы.
Грядет зима загадочным лубком,
И бьют валетов рыженькие дамы…