В сборнике «Игры людей» вся история-предыстория человечества:
По форме изложения - в начале некий экспромт, в конце – элегия.
Мне трудно было объяснить одному человеку, что такое экспромт.
Это как некий рисунок на стекле, не отрывая перо от стекла,
т.е. это например, «Экспромт зарождения жизни».
Одним росчерком можно сделать одно предложение,
там же целое дерево экспромтов.
Например, «Женщина – богоматерь каждого из нас» –
вот уже экспромт.
Экспромт законченный рисунок одним росчерком,
выражением, причём, иногда выражающим больше,
чем ты хотел сообщить.
Обрати внимание: их там много экспромтов, причём тема
берётся глобальная: при этом экспромт -
законченный, мощный как ствол.
Элегии дают ощущение неустроенности мира. Например,
«Псковские элегии» привносят ощущение
«Я живу каждый день ожидая беды».
Каждый день ожидая беды, не потому, что я зову беду.
Я как бы пытаюсь предотвратить, обогнать.
Там у меня в одной из песен есть «обогнав беду»,
что-то есть в припеве, да, предотвратив.
Таким образом такие вот формы творчества…
Все сентенции, которые мы использовали в сборниках
со ссылкой, они во-первых обеспечивают
преемственность антологии черновиков
(сам для себя я все сборники считал черновиками),
потому что связь между ними проросла через эти
маленькие вставочки, ссылки, отсылки.
Какие-то мы, может быть, даже не использовали
до конца оригинально, они так и остались в сентенциях,
хотя сами по массе они были достаточно мощными.
Они были представлены на обложках, концовочки,
некоторые были выдернуты из произведения, а произведение
существует само по себе.
Например, «Как немного бывает отпущено сил и времени в жизни одной…».
- Если говорить о самом ПРОИЗВЕДЕНИИ «Игры людей»,
наиболее крупном в этом сборнике, оно же цельное?
http://www.stihi.ru/2016/10/30/4747
- Оно именно потому и получилось цельным,
что писалось не как произведение.
Оно писалось маленькими кусочками,
именно как попытка «увидеть» волну,
которой человечество сюда было занесено,
если, вообще говоря, говорить, что всё равно
изменения происходят, мы не заданы наперёд,
что всё равно человечество воспитывается,
человечество имеет начало и продолжение,
имеет развитие и так далее, потому что
уже несколько «человечеств» сменилось на Земле,
и в этом смысле «толща нарастает»,
да иначе и быть не может, потому что
после первородного греха было смыто сколько…
Каждая новая эпоха начинается новым приливом
отношений человеческих, тут я уже боюсь напугать:
« в грудах пепла уйдёт в небытие…».
Призрак человеческой судьбы в «Играх людей».
На самом деле человечество много раз выживало,
уходя от уничтожения по разным причинам,
и «сверху» тоже помогали в этом (Уйти от уничтожения).
Есть у современного человечества путь, пока ещё есть.
- В какой период вообще писались «Игры людей?
- Пацаном совсем писал. Не каждый день, естественно,
но писались в период где-то с 17 до 22 лет.
- Пятилеточка на осознание?
- Этот период вообще был у меня самым насыщенным.
С 1986 по 1990 получился самым напряжённым, самым насыщенным.
Всё, что было до него, было стыдливо выброшено
(это была как бы попытка найти свой голос),
я его так и называл «первое, несовершенное».
Потом, позже, будучи обработанным, оно «заиграло».
В начале это были слабенькие, относительно слабые
попытки «попробовать голос», что называется «прокашляться»,
чтобы услышать, есть собственный голос или нет.
В своём произведении, кажется «Мои университеты», я писал,
«Мне нравилось у многих многое», но я не хотел ни за кем повторять.
С другой стороны, хорошему учатся впрок.
Нужно знать всё чужое, что тебе нравится, что более совершенно,
чтобы найти маленький кусочек новенького, что кому-то тоже,
может быть, понадобится.
Потому что думать, что только ты всё находишь, или только ты всё знаешь…
Я в принципе говорю, что каждый раз удивляюсь тому, что человек
один всё-таки не может создать всё.
Т.е. это всегда будет со-творчество. Наши слова как ноты…
Прочитывая, мы пишем новые слова. Пишется «новый текст на старые ноты».
Такая многослойность идёт, и очищение чего-то или узнавание…
На самом деле люди чувствуют очень многое.