Кручина, русская кручинушка,
Опять на воле грусть-тоска;
Зачем нелегкая годинушка
На свете снова так близка?
В бессилии ругаюсь скверно я:
На кой тебе, Россия, ятаган!
Ведь ты же добрая и верная;
Но у кострища снова друг-шаман,
И племя полукругом ливерным
Внимает, не испытывая страх,
Не понимая, выпрямив извилины,
Что пляшет он на их костях:
Искра, из пламени взлетевшая,
Вдруг станет группой равных тел,
И на соседнюю пещеру севшая,
Наделает совсем не нужных дел.
И изовьются штопором извилины,
Но поздно – приоткрыт уже сосуд,
И станет все порублено-попилено,
И завершится правый левый суд.
Камрад, не торопись построиться –
В строю как бы слабеет интеллект;
Твой мозг зачала жизни богородица,
И бог в тебе, он выше всяких сект.