Целовать бы ладони Цветаевой,
на колени бессильно упав.
Поделиться с ней болью и тайнами,
теребя её нервно рукав.
И к рассвету, — пустому, холодному, —
я к плечу её в страхе прильну.
О, Марина из серого Лондона,
как же мне одиноко в плену!
Всё сердечное, нежное, горькое
тянет вниз, тянет вбок, тянет ввысь...
Пусть неверно поймут Вас историки,
я пойму Вас, Марина. Увы.
Вдохновение — Р.Т.
27/10/2016