Глава 1
В наш век, где так всё быстротечно,
Где хладный ум, как вам сердечно
Поведать жизнь моих страстей
Для недругов и для друзей.
Я шахматы люблю беспечно,
И уж, наверное, навечно,
Я буду предан им, друзья,
Forever, - как сказал бы я.
Была волна в то время шахмат,
Мы с детства знали шах и мат,
Нас всех тогда ведь занимало,
И много это или мало,
А всё же шахматный Олимп
Для нас он свят, как будто нимб.
В газетах, в прессе, в большом спорте,
И вы уж мне позвольте,
Звучали шахматы как гимн,
Доска была для нас как ринг,
Удары сыпались, уколы,
И с ними съели уж пуд соли,
Пока мы руку набивали,
Игру свою так шлифовали
Своим умом, вершив порыв,
В бою желая сделать взрыв.
Как крепость брали мы осадой,
И это было нам наградой
За тяжкий плодотворный труд,
Часть воинов моих умрут,
Но слава, честь им и хвала,
Война идей их призвала.
Идеи битвы возрастали,
И лица наши как сияли
Как дух летал над всей землёй
А пораженья словно мглой,
Порой сражали наши души ,
И только смерть любовь разрушит.
Нависнут тучи над доской,
Вперёд отряды мои, в бой.
И брызги крови по полям,
У рыцарей на лицах шрам,
Двойным ударом грудь вспороли
Фигуры гибли так от боли,
так их порой сметала смерть,
когда такая круговерть.
Глава 2
Алехина любила мать,
Сумела шахматы подать
Ребёнку в наилучшем свете,
И как написано в завете,
Люби и чти отца и мать,
И на судьбу не смей роптать.
Отец не видел в том вреда,
Что в воздухе была среда,
И духом шахмат жили дети,
Они – сокровище на свете,
В тон времени любили все,
Со всей любовью, как весне,
Мы предавались пылким жаром,
И наш Алехин как-то разом,
Их полюбил со всей душой,
Но стал для сверстников чужой,
Не находил себе он места,
И в шахматах искал он квеста
Мир приключений в них манил,
А в детстве, юности так мил,
Реальный мир был так далёк,
И с детства был он одинок.
И лишь на шахматной доске
Не предавался он тоске,
Так забывал он с ней про сплин,
И чувствовал адреналин,
Какой от шахматных баталий,
Бывает, как и от свиданий,
Каисса - вот сердечный друг,
Замена всех она подруг,
И прятал доску под подушку
Смотрел дебют или ловушку,
Так дни и ночи напролёт
Штудировал он каждый год.
Итак, ночей не досыпал,
Без шахмат гений наш скучал.
Все спят, а он зажжёт лампадку,
В свою любимую тетрадку
Запишет мысли, ход, анализ,
Так вкладывал в себя он базис,
Позиции он разбирал,
Так опыт, силу набирал.
Гастроли Пильсбери в Москве,
Где досок было двадцать две,
Так потрясли воображенье,
Что принял он тогда решенье,
Всю жизнь, себя им посвятить,
И так как Пильсбери творить.
Игра вслепую ворожила,
И за собою нас манила,
Вскружила голову его,
И тут героя моего
Стихия шахмат захлебнула,
Где Ласкер - старая акула,
Сядет с гаваной он за стол
И на доске уж дым столбом,
Как после жаркой пылкой битвы,
И не помогут здесь молитвы,
Холоднокровие в крови,
Метай позицию и рви,
И знай, никто не пощадит.
Расставят козни, как гамбит.
На Кубе Капабланка рос,
Он молод был, но уже гросс,
Он был тогда в расцвете сил,
И счастье, славу рок сулил,
Он весь купался в лучах славы,
И шахматы, как яд отравы
Уже испил Рауль Хосе,
И в них предстал во всей красе.
Как хищник рвался он за дичью,
К его бесспорному величью
Дань уваженья дали «Капе»,
Сядет играть – и дело в шляпе,
То был кубинский вундеркинд,
И скоро будет он Chess King.
Он был галантным кавальеро,
В рассвете сил он как тореро,
Играл, великий был талант,
Ходил он щёголем, как франт,
Хосе Рауль не ведал сплин,
И был он важный господин,
При этом был любимец дам,
И их любовь как божий храм,
Сияла, грела изнутри,
Как Роза для Экзюпери,
То был ведь баловень судьбы
Как всадник встанет на дыбы,
Таким запомнился ему,
И не ему ведь одному.
Ходил во фраках джентльмен,
Алехин жаждал перемен.
И с юных лет по переписке
Играл турниры, и записки
Глазами с жадностью читал,
Над ходом думал, и мечтал
Уже тогда стать чемпионом.
Как устоять же перед троном?
Наполеоновские планы,
И застучали барабаны,
Искал свою игру тогда,
На это тратил он года.
У тренера он брал уроки
Ведь подходили уже сроки,
Дуз-Хотимирский был непрочь
Такому юноше помочь.
В шестнадцать лет уже "Маэстро",
А это уж, как вам известно,
Было признанием его,
И это стоило того.
Ведь всероссийского турнира,
Да в честь Чигорина – кумира,
Как ждал, готовился и вот
Стал третьим. Получил почёт.
Так подвиг свой он совершил,
И Николай второй решил
Дать императорскую вазу
Семья Романовых ни разу,
К игре столь щедрой ни была,
Теперь Россия вся ждала
Когда окрепнут его крылья,
Чтоб приложил он все усилья,
Чтобы добраться до небес,
Прошел через дремучий лес.
Услышал много он похвал,
Ведь как маэстро он играл.
Родился новый астероид,
Стихию шахмат обустроит,
Не наступил ещё зенит,
Но слава уж о нём звенит.
Так приняла его Москва,
И слышал лестные слова…
Учителя зауважали,
И сверстники ходить уж стали
На вазу эту посмотреть,
И душу, сердце обогреть…
Потом играл он в Дюссельдорфе,
В нём было что-то и от Морфи,
Был в Гамбурге, затем в Карлсбаде,
Как Одиссей он в "Илиаде".
Скитался по чужой земле,
Пытаясь, свет найти во мгле...
Он, как маэстро, знал и бой,
И уж за шахматной доской
Чесал он многих в хвост и в гриву,
Соперники давались диву:
Он, как отважный пикадор,
Идёт в позициях на шторм,
Всю душу вкладывал, любовь,
Так и подкидывал он дров,
Из искры раздувал пожар,
В бою он дрался как корсар.
Сжигал мосты на поле брани,
И было, в общем, всё на грани,
Всё побывало на доске,
Как часто мы на волоске
В таких позициях не раз
Ведём себя мы как спецназ,
И словно бродим в кругах ада,
Пытаясь, ход найти, что надо,
И был художник за доской,
Служил искусству наш герой.
Умел и крепость он построить,
И фланг как хочет разбомбить,
Возьмёт, да и поставит мину,
И вот в такую паутину
Маэстро даже попадали,
Увы, они не разгадали
Всю подоплеку от ходов,
И он тогда поймал улов.
И королевская уж рать
Не знала, как с ним совладать,
Не раз сдавала оборону,
Чужой король снимал корону.
Любил он короля пленить,
Его сначала заманить,
Расставить матовую сеть
И как паук добычу съесть.
Пленял не раз своим искусством,
С восторгом и великим чувством
Он всё на партию смотрел,
И сколько мыслей, сколько стрел
Пускал он в ход, когда играл,
Ведь шахматы он обожал.
Ведь эту древнюю науку
Он всё за радость, а не в скуку
Он с юных лет как пищу ел,
И в этом видел свой удел.
И открывались ему знанья
И постоянные исканья
То новых жертв, то новых схем
Давали пищу для диллем.
С каким азартом брал он крепость,
Как разбивал врагов форпост,
Ценил он в людях дальновидность,
Алехин был уже не прост.
Как ждал, искал всегда турниры,
Как сладкоежка ждёт пиры,
В нём рыцарство ещё бурлило,
Жива душа и сердце было,
Ему с родни был Прометей,
И верил, в общем – то в людей,
Он жил идеями, друзья.
Как и живу отныне я.
Глава 3
С какой любовью, упоеньем,
И с трудолюбием и рвеньем
Смотрел на шахматы, часы,
И нарушались как весы
На поле битвы раскаленной,
Алехин, словно во вселенной
Нет ничего ему милей,
Чем шахматы. Давай скорей
Рисуй же жаркий пылкий бой,
Какой за шахматной доской
Уже создался. Кони скачут,
И рвут позицию, как рвут,
Незащищенные фигуры,
Они уж как от пули-дуры
Бегут, и прячутся в окопах
Над их засадой уже порох,
И вся позиция трещит,
Хоть Ферзь и предложил свой щит,
Нет сил уже помочь монарху,
Защита вся пошла насмарку:
Слоны стреляют по полям,
«О, боже, что за стыд и срам!» -
Кричит разгневанный король,
В таблице ставим ему ноль…
Алехин славно наш учился,
Учитель как – то удивился,
Когда задачу он решил,
Исход он жертвой разрешил,
И он пожертвовал коня,
И уж за это не браня,
Учитель даже рассмеялся,
И класс тогда не растерялся,
И от души смеялись все,
Как предаёмся мы весне…
Он знал законы, языки,
Ему не ставили в штыки,
Что математика не шла,
Он не вертелся, как юла,
Запоминал он всё подряд.
Его идеи, как снаряд
Взлететь хотели высоко,
Но это было не легко,
Он по диплому был юрист,
Был человек, не эгоист,
В нем честолюбие и совесть,
Жила как шахматная повесть,
Ещё он музыку любил,
В театрах, операх он был,
Как высоко ценил искусство,
и к шахматам такое чувство,
как вдохновлялся ими, жил,
И как Рахманинов творил.
Как будто он играл по нотам,
Рождал симфонии, пусть потом,
И этих комбинаций звук,
Он слышал, хоть ценою мук.
Сверкала краска от палитры,
Ходами высекал он искры,
И с каждым ходом удивлял,
В шедевр игру он превращал.
Он помнил партитуры партий,
Как помнит воин подвиг ратный,
Через года мог наизусть
Вам рассказать из своих уст.
Пришла пора и для турне,
Пора бы и напомнить мне,
Он не об этом ли мечтал?
И кем он был, и кем oн стал
Он произвёл на всех фурор.
В огне Европа. Форс-мажор
Однако принял славянин,
Как настоящий дворянин.
Он был и в Англии, и в Праге,
Летели письма на бумаге,
Что в Баден-бадене триумф,
Какой блестящий стиль и ум.
Он покорял сердца людей,
Как будто он был лицедей,
И он как чемпион Европы
Уж почитался, так холопы,
Готовы почитать царя,
Но крови алая заря,
Расставила другие планы,
Так попадаем мы в капканы.
И всё бы было ничего,
Жизнь забирала у него
Свободу, был он интервент,
Ещё не мало кинолент
про жизнь его покажет свет,
Война внесла не мало бед.
Судьба его была печальна,
И так была необычайна,
Когда в Мангейме он играл,
Война ударила, как шквал,
Турнир закончился досрочно,
И был приказ об этом точно
Всех шахматистов под арест,
Вот так закончился приезд,
Пытался избежать сей кары,
Но эти немцы, как татары.
Отрезали на свет пути.
Не многим удалось уйти.
Пришлось сослаться на больного,
А обращенье было строго,
В тюрьме, и то давал сеансы,
И каковы же были шансы,
Чтобы свободой вновь дышать? -
И он учился выживать.
Да, жизнь Алехина трагична,
Подобно веку идентична,
Что породил двадцатый век?
К чему стремился человек?
А тут война, разруха, голод,
Алехин наш был очень молод,
И добровольцем шёл на фронт
И расширял свой горизонт.
Не раз был в голову контужен,
Раз не погиб, знать, был он нужен,
В Одессе снова под арест,
Донос в том виделся, и месть,
И ведь хотели расстрелять,
Поставить крест на нём, печать…
Судьба уберегла его,
И тут героя моего
Освободили.Невиновен,
И разве мог он быть спокоен?
Вот так переворот в стране
Привёл к убийствам и резне.
Враги, друзья сводили счёты
Без сожалений, их расчёты
Избавиться кто им не мил,
В опале и Алехин был.
Алехин потерял дворянство,
Всё состояние. Мытарство
Его не ведало границ,
И сколько равнодушных лиц
Увидел он тогда в стране,
Как полыхало всё в огне,
Его отец уже скончался,
А он не смог с ним попрощаться,
Таков уж был судьбы удар,
Но жизнь есть жизнь, как божий дар
Её мы с детства принимаем,
И любим здесь мы, и страдаем.
Потом гражданская война,
Что испытала ты, страна!
И сколько было потрясений,
Через страдания рос гений,
Он не покинул милый край,
Хоть жизнь не сахар, и не рай,
Терпел как все нужду и голод,
Была зима и лютый холод.
А, быв, в Париже, вспоминал,
Как день в России догорал:
Нет стёкол, вставлены картонки,
Рядом с иконами чечётки…
В тулупах, валенках играли,
Последнее, но отдавали,
Порою был несладкий чай,
Кто обещал, что будет рай?
Мороз и стужа нипочём,
Так шахматисты за столом
Порой отплясывали польку,
И хлебушка откушав дольку
Так коротали вечера,
И вспоминали, что пора,
Пора уже идти домой,
В холодный дом, но всё же свой.
Игра без света, при лучине,
Такой народ живёт и ныне,
Такой народ не победить,
И бедами нас не сломить…
Империи уж больше нет,
И дал Алехин наш завет,
Что станет чемпионом мира,
И свергнет идола-кумира,
Во славу Родины играть,
Во имя шахмат побеждать.
Глава 4
Алехин – первый наш кумир,
И как преобразился мир,
Когда кубинец был им бит,
Все думали: « Не может быть».
И ставки десять к одному.
Не позавидуешь тому,
Для них разрушена легенда,
И нет уже былого бренда
«Хосе Руль непобедим»,
Легенда превратилась в дым.
Пришла эпоха комбинаций,
Таких невиданных сенсаций,
Не ведал мир. Разгром всех гроссов,
А Ласкер мыслил как философ,
Хосе Рауль изведал грогги,
И сбой давали его проги,
Игрою русский сокрушил,
И внёс свой росчерк в ней и стиль.
В спокойном Ферзевом гамбите
Ловушку, - что вы говорите,
Алехин показать сумел,
Уже в дебюте пешку съел!
«Непобедимая машина»,
Хоть ездила и без бензина,
Зато наполнен бак идей,
Но в них Алехин был сильней.
Как заходили шестерёнки,
А как запрыгали чертёнки
Два величайших шахматиста
– два виртуоза пианиста,
Какие драмы. Каскад жертв,
Алехин дрался наш , как лев.
Какое творчество в игре!
Итак, горели на костре
И миф, и мысли Капабланки,
Король ничьих сдавал уж бланки,
Где был размазан по доске,
От поражения в тоске.
Камней подводных сколько было,
И это так его смутило,
Позиции как лабиринт,
Найди же выход нам, Chess King,
Пытался применить новинки,
А наш Алехин без запинки
Сумел лавировать удар,
Он видел всё, и это дар
Нашел все айсберги ходов,
Так избежал он катастроф.
И мощный беспощадный штурм
Преследовал их каждый тур,
Но были и сухие в матче,
Где всё отчётливее, ярче
К ничейной смерти поворот
Хотел свести, не зная брод
Хосе Рауль, взять передышку,
И сохранить ещё интрижку,
Что завтра белыми уж точно
Победу даст он в ставке очной.
Такой он дал себе прогноз,
а перед ним ведь виртуоз,
Широкоплечий, стройный воин,
Ведёт себя как паладин
Удары сыпались, уколы,
Ему хватило силы воли,
Чтоб одержать над «Капой» вверх.
А сколько было и помех?
Во время матча шесть зубов
Он выдрал с корнем, был таков.
С железной волею к победе,
На Капу всё смотрели леди,
Но Капабланка был не тот,
Он грогги испытал, цейтнот…
Все ждали молча перемен,
Не выдержал, попал сам в плен
Игрой маэстро виртуоза,
Вместо поэзии, лишь проза
Была в игре Хосе Рауля,
Как будто бы шальная пуля
Повергла партию врасплох,
И безнадежный эндшпиль плох,
И он использовал карт-бланш,
А сам уж думал про реванш.
Так партию он отложил,
Да, не хватило ему сил,
Чтобы остаться им друзьями,
Теперь всю жизнь будут врагами,
И этот в Лондоне конгресс
Убавил всем былую спесь…
Два месяца они играли,
Народа много собирали
Они в столице Аргентины,
Где ждали их как на смотрины,
Кто лучший шахматный король,
Кто единица, а кто ноль…
Пять лет он ждал сего турнира,
И как ему сразить кумира,
Об этом думал много лет,
А денег не было и нет.
С аэроплана дал сеансы,
Чтобы повысить свои шансы
Ему был нужен меценат,
И дело шло уже на лад.
Помочь решила Аргентина,
Спасением для паладина
Она была. И в звёздный час,
Удача всё ж была за нас.
Он психологию кубинца,
Как каждый палец до мизинца,
Он стиль, характер изучал,
Как Ласкер нас всё поучал.
Ах, сколько жертв и комбинаций
Но никаких галлюцинаций
Расчёт был верен. Ого-0го
Кружил он голову его,
Фантазия была на взлёте,
Он в эйфории, как в полёте
Ещё никто так не считал,
Позднее, может быть, лишь Таль
Так далеко считать умел,
Кто в дерзновеньях был так смел.
Итак, Алехин чемпион,
И ореолом окрылён
А аргентинцы - то, как рады,
Не требуя взамен награды
Позывам сердца дали дань
И распростерли свою длань
Несли его всё на руках.
Как божество на небесах.
Весь мир узнал об этой вести,
И ликовал с Россией вместе
Москва, Москва ждала его
Но тут героя моего
С турнирами звала Европа,
Россия, словно Пенелопа,
Как Одиссея всё ждала,
Любовь и славу всё суля…
Но не поехал он домой,
Ведь он в стране своей изгой…
«Еду в Париж»- подумал он,
Играть ведь должен чемпион».
Его там звали на банкет, -
Судьбы свершился рикошет.
Ему присвоили слова,
Вот так подкинули дрова,
Чтоб стал для Родины чужой,
Да и для Франции не свой.
«Белогвардейский» шахматист,
Но разве был он так речист?
Всегда учтиво говорил
О Родине, где б он ни жил.
– хотел французского гражданства,
Вот так увидел он коварство.
Чего желал услышать свет,
За то Алехин даст ответ,
Так что произошло тогда?
В Алехине найдя врага
Признали русским эмигрантом,
А он великим был талантом,
Мечтал увидеть отчий дом,
И душу раздирал надлом.
И стал Алехин одинок,
Для шахмат делал всё, что мог.
Алехин, выиграв Капабланку,
Перед собой поставил планку,
Впервые совершить гастроли
Стремиться к Магеллана роли,
Так кругосветные гастроли
Было свершением им воли
И шахматы сквозь океан,
Он вёз как новый «Магеллан».
Такой он сделал ход конём,
Что слава шахмат с каждым днём
Всё больше в мире разрасталась,
Так детская мечта сбывалась,
Земной как шар он обогнул,
Свою он линию так гнул.
На пароходе магеллан.
Давно уж разработал план.
Какие страны посетить,
И где ему гостить.
И я тогда дал слово лире,
Алехин будет мой герой,
Ведь сколько лет он был изгой,
Как подставлял себя под пули,
Как будто все рукой смахнули
Забыли, как он воевал,
В его душе девятый вал,
И два креста ведь на груди,
Таких как он ведь пруд пруди!
И как страдал он без России,
Как православный без Мессии
И этот многолетний стресс,
Делил с ним горести кот Chess.
Алехин в шахматах герой,-
А в жизни часто он порой
Творил нелепые ошибки,
На жизнь ведь планы очень зыбки,
А жизнь сложнее во сто крат,
Не так ли говорил Сократ,
Жизнь чемпиона, как скрижаль,
В ней есть и радость, и печаль,
Как мало время для семьи,
Но для неё родились мы.
Зато он в шахматах жонглёр,
Великий шахматный актёр,
Постиг в них тайны и загадки, -
Везде законы и порядки,
А жизнь, была, увы, сурова,
И для Алехина не ново,
Всю жизнь любил он и страдал,
И шахматам всю жизнь отдал.
А как нацистов разбомбил,
Как будто он автомобиль
Проехался по офицерам,
Таким изысканным манерам
Алехин знал ведь как солдат,
И немцам всем поставил мат.
При этом он играл вслепую
И за затею - то такую
Его хотели расстрелять,
Но чемпиона убивать
Они хотя и не посмели,
Но с искоса уже смотрели
И ненавидели его,
Как чёрта только одного…
Макс Эйве победил лишь льва,
Алехин через года два
Сумел восстановить себя,
Так совершается судьба.
А сколько выпито вина?
В том патология видна,
Сумел себя он победить,
Стал чемпионом, бросил пить,
И началось в нём возрожденье,
И не простым было решенье,
Глава 5
Десятилетья имена,
Рождала ты, моя страна,
Полвека были чемпионы,
Росли и крепли батальоны
И только Фишер смог прервать
Черед побед. Сумел порвать
Бориса Спасского на матче,
И слава стала его ярче.
И Роберт посмотрел вперёд:
Когда же семя прорастёт?
«Не вижу равных я себе…»
Большой ребёнок внял судьбе:
Где наш Алехин, Капабланка?
Где сердце мощное как Данко?
Нет Стейнца, Ласкера и Эйве,
Хочу играть лишь «hard» я «Level»
Таких не вижу средь живых,
А кто ответит за немых!
Немного времени прошло,
А уж куда нас занесло
От Роберта и след простыл,
Был жив, здоров, и не простыл,
На бой, увы, он не явился,
И как уж Карпов наш не бился,
Чтоб состоялся этот бой,
Дал Фишер шахматам отбой,
В турнирах больше не играл,
И как медведь в берлоге спал,
То был скандальный шахматист,
И пылок был, и так речист,
От Карпова просил он форы,
И многочисленные споры
По пунктам, как пройдет их матч,
Он, как ребёнок, был ловкач.
ФИДЕ решило этот спор,
И Карпов стал король с тех пор.
Неужто отзвучал наш час?
И где же это всё сейчас?
Корона шахмат отдана
И вне России всё она.
Недавно чемпионом мира,
Как пела мне печально лира
Был Виши, а для нас Ананд,
В теории он был педант
Его прозвали Тигр мадрасский,
И, в общем-то, хоть стиль дурацкий
Сидеть, в засаде выжидать,
Поймать добычу и сожрать…
Звериный стиль, что тут сказать
Ведь надо как-то, но играть…
А Петросян любил удавку,
И он на этом делал ставку,
Он извивался как змея,
Как, в общем-то, люблю и я.
Возьмёт соперника он, скрутит,
Не скажешь, что он воду мутит,
Зажмёт позицию в тиски,
И напрягаются виски.
Он как электрик обесточит,
Как будто отключил он щит,
До судорог доходит дело,
И можно говорить уж смело
Нет жизни, не ходов уж тут,
Такие партии сдают.
Ведь на доске уж безнадёга,
И никакая уже йога
Не сможет короля спасти,
И в чувство жизни привести…
Алехин грозный был боец,
И в шахматах был гений, спец,
Играл солидные дебюты,
Они ведь словно парашюты
Спасают нас от быстрой смерти,
В дебютах был силён и Рети.
Весь мир творил, Алехин тоже,
Художник на доске ведь всё же,
Ошеломляющих атак
Он отбивать-то был мастак,
Такие фокусы творил,
И был оратор, как Перикл.
Во всём он в шахматах был первый,
И, если бы ни яд смертельный,
Служил искусству навсегда,
Шумел бы дальше мир тогда.
Но не погасла его слава,
Кому нужна его отрава?
Для тех, кто верил, что он миф.
На небе астероид жив,
И он ушёл непобедимым,
В сердцах останется любимым
Он шахматистом всех времён,
Затмил он полчища имён.
Алехин - шахматный кудесник,
Он был для нас российский вестник,
Началом шахматных побед
Был чемпион десятки лет,
Он всё удерживал корону,
Как подобает фараону
Нашел бессмертие в веках,
А где теперь лежит сей прах…