Север и юг мой попутал компАс… Чёрт его знает -
едем в края, где людей и без нас всяких хватает,
а не туда, где не раз пережив год юбилейный,
мой маневровый по рельсам бежит узкоколейным.
Он в заводскую все эти года дышит ограду,
не провожали его никогда. Да и не надо.
И никогда ему не увидать дальние страны,
только механик прикажет латать старые раны.
Выпало нам с ним по разной судьбе. Будем здоровы.
Пар изо рта, чёрный пот по трубе. Эх, маневровый.
Бункер дымится: и шлак, и руда. Всхлипнет натужно…
Что не встречали его никогда - так и не нужно!
Дом мой случайный над стуком колес, четырёхспальный.
Чуть не в окошко торгуют вразнос снедью вокзальной.
Жизнь наша, как же ты стала проста, как утомима.
Есть ещё где-то святые места. Нет пилигримов.
***
Один пишем, два в уме…
Идёшь с утра в толпе,
не вглядываясь в лица,
и в профиль, и анфас
похож на человека.
В обед завянешь -
угораздило родиться
тебе до срока
ровно на полвека!
А к ночи клад твой золотой
тарифа медный
откроет редкой группы крови
та из женщин,
что только выдохнет
в платочек -
’ах, мой бедный,
ты - никудышный счетовод.
Не ровно.
Меньше...’
Встал новым утром мудреней -
легка шарада.
Пошёл светясь, не в лица
вглядываясь снова…
Да, если б с первого
ты не влюблялся взгляда
десятки раз,
ценил бы нынче только слово.