Понятно. Сколь веревочке не вейся – и вот он, наконец, всё же настал
Тебе печально-радостный, а мне – аж жгуче-горький, прощанья ритуал.
Теперь ты навсегда свободна от моих поднадоевших и невидимых оков.
Но знай: любовь бесследно не уйдёт, и ты останешься в моём сознании,
Как крошечная, но так сердцу милая, прекрасная частичка мироздания,
На бесконечны сотни, тысячи, а может быть и миллионы будущих веков.
Я на Арбат в Ирландский Дулит Хауз с "надеждой" пригласил тебя.
Открытым текстом, то есть имён, фамилий, кличек больше не тая.
Зачем? Был шанс: Я спеть песнь о любви последнюю свою созрел.
Ты не пришла, и, как и год назад, я в этом уж не слишком преуспел.
А я хотел мир по-иному показать тебе, но не могу больше терзать тебя.
И, к сожаленью, в жизни твоей нету мига взглянуть на мир таких, как я.
И как же ты могла поверить, что я в кабак позвал тебя, Любимая моя?
Я ж вытянуть на разговор хотел тебя. Но ты всё поняла буквально.
И снова пропасть между нами. Всё. Пора давать аккорд прощальный.
Ты не желаешь понимать меня, что для меня исход почти летальный.
Как бесконечно жаль, что для меня становишься ты будто бы чужая.
И не собрать осколки доброты былой. Все разлетелись, сердце мая.
И в глубине души моей любовь свою к тебе теперь я крепко замурую.
Она жива, но, будь уверена, останется навечно заточённая в плену.
Не долго ждать - настанет время, в миры иные вместе с ней и я уйду.
Но, где б я ни был, я буду помнить вечно ту её, прекрасную, земную.
А имя, что теперь его скрывать. Никто не сможет вызволить её из плена.
Пусть знают все. Да, я любил, да и сейчас люблю прекрасную Елену.
Ещё раз повторю, что ты по-прежнему свободна от меня навечно.
Но помни, для меня была ты и осталась «дорогой мой человечек».
Любил тебя как мог. Тебе, скорей всего, так не совсем по нраву.
Зато меня ой зажгла ты так, что всё внутри гудит, огнём горит.
К свершениям глобальным я теперь от той любви моей направлен.
И много славных, интересных дел благодаря тебе меня к себе манит.
Готов идти я хоть куда, да хоть на горные, высочайшие вершины.
Даже за «Нобельпрайз» кой с кем готов я, поработав, потягаться.
Я силы чувствую приливы: могу распутать я запутанные паутины,
И знай, всё это – ты! Ни капли лжи, я в том готов тебе поклясться!
Ты умудрилась пробудить заснувшее во мне стремление творить.
И нет на свете ещё меры, которой должен я тебя за то благодарить.
Вопрос последний: как будем прощаться? Скромненько расстаться?
Но так ты поступила уж давным-давно, не удосужившись обняться.
Руки не подала, не улыбнулась напоследок, и где ж твой поцелуй?
Так не прощаются, Любимая, а посылают аж за самый дальний буй.
Ни ты, ни я того не заслужили. Пусть слишком мирно мы не жили.
Но ведь приятные моменты наших редких встреч конечно ж были.
Да, что там я. Ведь даже ты с теплом частенько относилася ко мне.
Я помню каждый такой миг, как часто мне приходят все они во сне.
Но, всё. Сентиментальностям нет места. Мы ж не жених с невестой.
Делить нам нечего, решаем, как, где и когда прощанье состоится.
А приглашённых - трое, ты да я, отдельно приглашаем моё сердце.
Надеюсь, ты с ним справишься, без грубостей укажешь ему место.
Как не крути, обняться всё ж придётся. Ничего, слегка потерпишь.
Свобода того явно стоит. И тут же при тебе любовь свою я замурую.
Гарантию, клянусь, даю железную на всю оставшуюся жизнь земную.
А ты должна пообещать, что станешь тою же девчонкой прежней.
И я, о женщинка моя ты дорогая, слезу скупую за слезой роняя,
На ушко едва слышно тихо-тихо скажу тебе «Любимая, прощай».
И голос мой затихнет как будто невзначай.
И мир вокруг станет вдруг совсем другим.
И, я уверен, станет как-то горько нам обоим.
И будто что-то лучшее в себе мы похороним.