-Пошла вон, оставь меня в покое,- хриплым прокуренным голосом пытался кричать пожилой мужчина, поднимая опухшими руками к своим, почти синим губам, стакан водки.- Уже 7 утра, а ты ещё дома,- не унимался старик.- Никаких денег с тобой не заработаешь!
Маленькая сгорбившаяся женщина лет семидесяти, простенько, но очень чистенько одетая, торопливо собирала разбросанные по коридору сумки, что-то без конца причитая и иногда оборачиваясь по сторонам. Сигареты, семечки, куриные яйца… Вот и весь маленький «репертуар», от которого зависело слишком много. На самом деле, это «слишком много» представляло собой просто завтрашний день. Когда вместо сигарет, семечек и куриных яиц можно будет купить хлеб, молоко и крошечный кусочек мяса, да и то не всегда. Но её пожилой муж уже много лет бессовестно пропивал всё до последней копейки.
-Не забудь купить водки,- уже в дверях услышала женщина ворчливый голос старика.- Без водки не возвращайся!..
Удручённая женщина медленно и очень бережно выставляла свой драгоценный груз один за другим на порог маленькой, совершенно «изношенной» избушки, её уставшие глаза, казалось, пассивно и безразлично смотрели под ноги, вниз… Боли в спине и пояснице всё чаще напоминали о себе, хотя, возможно, была другая боль, куда более невыносимее… Поднять глаза и смотреть на мир… Видеть себя в этом мире…
-Бабушка Мария, милая, Вам помочь?- молоденькая девушка лет двадцати подбежала к старушке и пыталась выхватить самую большую сумку.- Ну, давайте же я Вам помогу,- настаивала миловидная девушка.
-Оленька, девочка моя, здравствуй,- пыталась посмотреть на девушку старушка, но тут же скривилась от боли.- А... Сегодня солнышко, а я и не знала, - оживилась пожилая женщина и уголки её губ слегка приподнялись.
- Солнышко, солнышко,- улыбнулась девушка, пойдёмте.- Reveillez-vous, le soleil est la ! (пер.- Просыпайтесь, солнышко взошло!) -восторженно закричала Оленька на французском.- Marie, la semaine prochaine je verrai Paris ! (пер.- Мария, на следующей неделе я увижу Париж!)
_-Deja ?.. Lа semaine prochaine... Cela passe trop vitе... (пер.- Уже?.. На следующей неделе... Как время летит…)- старушка вдруг остановилась, из её рук выскользнули тяжёлые сумки, которые каждый раз ранили до крови и синяков её худенькие дрожащие руки.- С’est pas vrai ma cherie, c’est pas vrai, (пер.- Не может быть, моя дорогая, не может быть)- как же был безупречен её французский!
Расчувствованная старушка маленькими шажками подошла к девушке, обняла её и расплакалась, громко всхлипывая. Девушка её нежно гладила по плечу, еле сдерживая свои слёзы, повторяя «Il ne faut pas... il ne faut pas...» (пер.»Не нужно... не нужно...»
Спустя полчаса старушка, всё так же сгорбившись, стояла за старым, местами прогнившим прилавком рынка, слабеньким унылым голосом предлагая своё снадобье. На улице было по-прежнему солнечно и по-осеннему тепло. Кое-где слышалось скромное, но такое веселое пение птиц. Видимо, так выглядела птичья осенняя радость. Неподдельная, искренняя и очень мелодичная.
День близился к вечеру. Старушка бережно складывала свой непроданный товар и с каким-то, только ей известным отчаянием, считала заработанные деньги... Хлеб, молоко и... - вертелось у неё в голове. Сегодняшний заработок старушки выглядел более, чем скромно, но меньше всего ей хотелось, чтобы эти деньги были потрачены на водку. Её ворчливый и скандальный муж много выпивал и прослыл на их маленькой улочке, как самый известный тунеядец и алкоголик. И даже сейчас, в своём преклонном возрасте, он не мог отказаться от стакана водки. Мария была всегда женщиной терпеливой и очень услужливой, поэтому относилась к своему старику, как к больному человеку. Её, умную и образованную женщину, проработавшую всю жизнь учительницей французского языка в местной школе, все жалели и охотно приходили на помощь. Люди, согревающиеся теплом её души, охотно делились с ней тем же.
Возвращаясь со своими сумками, так неуклюже пользуясь тележкой, она ещё и ещё раз вспоминала счастливую соседку Олюшку, которая увидит Париж. Старушка медленно шла, превозмогая боль в спине и ногах, спотыкаясь, в который раз пытаясь поднять свои глаза, чтобы увидеть что-то, кого-то, но не землю и не асфальт... Но на вечерних тротуарах и тропинках было совершенно безлюдно. Остановившись у заброшенной церкви, женщина перекрестилась, осторожно открывая тяжёлую дверь. Она часто ходила сюда, там была её, особенная атмосфера. Одиночества, размышлений и воспоминаний. А тишина казалась воистину исцеляющей. Она любила зажигать свечи и могла часами всматриваться в те картины из прошлого, что рисовало ей пламя... Какие- то люди, места, даже обрывки фраз, тёплые руки, нежные взгляды... Всё это было в рвущемся ввысь пламени яркого цвета, которое то трепетало, то «издавало» некий хруст. Именно в те минуты ей казалось, что она слышит эхо чего-то родного и близкого, правда, которое всегда рвало на части её выстраданное сердце. Мария обернулась- никого не было рядом...
Она аккуратно присела на одинокую деревянную лавку и закрыла глаза... Версаль, его ухоженные, ласкающие глаз аллеи и лужайки... Она, в широкополой шляпе и бордовом лёгком, развевающемся на ветру, платьице, голубоглазая милая шатенка, такая юная, влюблённая в жизнь... И он, белокурый симпатичный Арно, который бежит по этим лужайкам, будто вышитым, цвета зелёного сапфира и весело кричит: «Attrape moi, Marie … Attrape moi» (пер. «Догони меня, Мари… Догони меня»). По изнеможённому лицу старушки катились слёзы… А память неустанно, даже беспощадно рисовала эпизоды из прошлого… «Je t’aime, Marie…» Дрожащими руками она потушила свечу, всматриваясь в тонкий и изогнутый фитиль… «Мария, мы возвращаемся в Советский Союз»,- голоса её родителей звучали словно здесь и сейчас… «Нет… нет… Никогда»…- Мари слышала себя, ту молоденькую, в отчаянии, девушку… Старушка закрыла своё мокрое лицо руками, кончиками пальцев больно надавливая на глаза. «Arnaud, je reviendrai, je te promets… je te promets…» (пер. «Арно, я вернусь, я тебе обещаю… я тебе обещаю…). Дальше уже не было ничего, кроме черты, которая разделяла её судьбу До и После. Той черты, за которой была не её, другая жизнь… Без права быть собой, без права на свободу и возвращения домой, в свою Францию, к себе...
Неспешными шагами Мари вышла из церкви. Корчась от невероятной боли, она подняла свою голову, чтобы посмотреть на залитые солнцем, колокола заброшенной церквушки и задать всё тот же вопрос: «Почему?..» Она вновь подобрала свои сумки и той же тропинкой побрела к дому… Без хлеба, без молока и без водки… А в мыслях, в душе по-прежнему грохотало: «Attrape moi, Marie»…
Послесловие
---------------
Мария родилась в семье советских эмигрантов в окрестностях Версаля. Спустя 17 лет её родители приняли очень болезненное и бесповоротное для неё решение- вернуться в Советский Союз.
У меня нет информации о том, жива ли она ещё, я её не видела уже много лет… Этот рассказ, как и все мои душевные переживания, эмоции и чувства в нём,- я посвящаю ей… Той доброй отзывчивой женщине, которая не по собственной воле прожила… другую или чужую жизнь…
25 октября 2016
****
В тексте отсутствуют специфические "значки" над некоторыми французскими буквами, т.к. при их наличии- они не отображаются корректно...