Ты поглядела, взором опаля.
И я, ослабив галстук и храбрея,
вдруг предложил - пойдём гулять в поля?
В кондовый микс полыни и шалфея.
Мы шли три дня, не ведая куста,
теряя счёт лепешкам и коровам.
Ты наконец, ломаться подустав,
мне отдалась на поле Куликовом.
Спине был в тягость солнечный оскал.
Хотелось петь и съесть бадейку плова.
А мимо дух Мамая пролетал,
гонимый духом Дмитрия Донского.
Вокруг шмели шныряли, как картечь.
Впивались в плоть мурашки, злы да колки.
Но с губ твоих неслась монголья речь,
будя пытать выносливость монголки.