Когда Он, воспарив над черной бездной,
Взял в руку всемогущую перо,
Он вывел в невесомости безбрежной
Простое Слово. В Слове было все:
И пустоши немые, и ландшафты,
Слепящее безмолвие светил;
И леденящий рокот волн гигантских,
И тишина безжизненных равнин.
В нем был и крик неистовый младенца,
И музыка вращающихся сфер;
И боль извечно страждущего сердца,
И призрачность манящая химер.
В том слове был весь хаос безвременья,
И безусловный, вечный Абсолют;
В нем было сладострастное горение,
Холодная пульсация минут,
И дерзость безграничности свободы,
И равноценность двух Его начал
За совершенством тайного закона,
Который вмиг все сущее сковал.
В нем было все: бурлящие истоки,
И смерти умиротворенный лик.
В нем был и сын Его, и крест, и гвозди,
И Люцифер с сомнением своим.
И Слово в невесомости бескрайней,
Вдруг зазвучало диким эхом бездн!
И различимо вечное дрожание
Слова… в молчании всех Его детей.
Когда Он перестал быть одиноким,
Рассеяв мглу, ведя пером по ней,
Он стал творцом и больше не был Богом.
В тот миг навеки слово стало Всем.