Мы с тобой обязательно встретимся.
В тёмных улицах, где-то под утро
В половине нахального месяца
Я твою украду фигуру.
Ту фигуру, что бледные вишни
По ошибке считали своею,
И черты эти все без излишка
Заберу я к себе и согрею.
Да, я болен. Вернее, я пьян
Этим образом сумрачной нимфы,
Я тот низменный шут, хулиган
И вполне соглашусь быть гонимым,
Лишь бы дольше ласкать этот стан,
Выгибавшийся кошкой игриво.
Этих глаз лазурная гладь
И песок золотых волос...
Я готов до утра рисовать
Твой точёный греческий нос!
Полумрак и шёлк простыней.
Моих губ ледяная ртуть
Окропит миллионом дождей
Ту вулканом кипящую грудь.
Мы с тобой обязательно встретимся,
Если ты не уйдёшь к другому
Робкому полушарию месяца
Ожидать меня на пароме.
Растворится твой образ навеки,
И утонет пёстрая шаль,
И в каком-то другом человеке
Ты, возможно, заглушишь печаль.
Этих глаз бесовская гладь,
Словно вод бездонная синь
Так заставят меня тосковать,
Что найду я ночных богинь,
Что смеются раскатистым смехом,
Красят губы красной помадой,
И твоим полупризрачным эхом
Будут все болезненно пахнуть.
Буду вечно я пьян беспробудно
И курить, не вставая с кровати,
И твоим лишь святым распутством
Буду мысленно с желчью плевать я.
Не найдёшь в тебе чистоты,
Но твоё непорочно лоно.
Я готов швырять с высоты
Твой белеющий нимб на иконах.
Пощади же раба своего,
Кто погиб от игривой усмешки
В уголке белозубого рта твоего.
Забери из холодной ночлежки
И укрой в синеве своих вод.