Зима пришла нежданно – в октябре
(и для Сибири беспощадно рано),
а ночью вышел месяц из тумана
и нож достал из ножен в серебре,–
и ну кромсать тугие облака!–
И птиц небесных перья полетели...
Мы не хотели, точно не хотели
ни знака, ни письма и ни звонка
из прошлого, из будущего ли,–
нет разницы для тех, кто обручится
с тоской, ревнивой серою волчицей,
и будет отрываться от земли
по миллиметру в сутки. Но, когда
уже привычно не нащупать тверди,–
любовь удержит, та, что дольше смерти.
(И даже пострашнее иногда).
Когда дадут с обратной стороны
взглянуть на эту сторону, то видно,
что смерть – не враг. И вовсе не обидно,
что ты к любимым тайно ходишь в сны,
и тайно гладишь их по волосам.
(О, даже иногда целуешь страстно!)
А смерть сверяет время по часам
на чёрно-красной ленточке атласной.
И у неё совсем иной отсчёт,
часы её точны, и слава Богу!
Закончится и этот трудный год,
а там и дни прибавят понемногу.
Так нехотя сперва, за слоем слой,
снега разлезутся, как старый мех, на клочья.
И мы другой, уже весенней, ночью
отпетые, поймём с тобой
как счастливы / несчастны, всё-равно:
случилось всё, что и должно случиться.
И месяц, что едва успел родиться,
отсалютует ножичком в окно.