Закрылки выгнулись. В затылке трещина.
Дышать не хочется. В глазах темно.
Рокочет тягостно турбиноверсия
акт «Одиночества» en sol mineur.
Вопросом в темечко, виском о стеклышко
стучится времечка императив.
Трещит под ребрами комок из горлышка,
- вдох-выдох, - вроде бы пока что жив.
Украдкой врезалась в лицеполотнище
йогоформация улыбкомук.
Эфиродырами чувствочудовища
латают целостность смыслопотуг.
Икар докаркался, Парис допрыгался,
как бы додуматься и мне в свой срок
о том, что загодя все знал-то в принципе,
- мог и не маяться… А-н нет, не мог.
Над небом кажется, что все дозволено
– есть только зарево и кислород.
Пылает скважиной сердцепробоина
- Life-keeper врезался в автопилот.
Обломки памяти, обмылки разума…
Хочу запомниться таким, как есть.
Осадки выпадут резными фразами,
- бытопоточными нормозаразами;
единосрочными посадкостазами
зияет сочная аэроместь.
Топорщит солнышко пучками голову,
ерошит волосы, сжигает грудь
- бьет рикошетами от шкуры облака
янтарным молотом: «Забудь. Забудь»
акростих