Это страшнее, чем белое одиночество,
Чем ржавым гвоздем выводить имена на руке, стирая память.
Мне по-прежнему бескомпромиссно тебя хочется,
И строгим лезвием по абсциссе лицо свое бледное править,
Ты кусаешь мне руки, в глазах отражение пустоты.
Я затравленно-пьян, безрассудно-свирепым холодом
Пронизан до последнего сломанного ребра. А ты,
Ты - подстройся под ритмы остывшего города.
Где по водосточным трубам течет река человеческих тел,
И в этом потоке, лавируя, я глотаю алое
На зубах остается привкус ментоловых. Я не хотел,
Чтобы ты взяла за правило оставлять в моем сердце талое.
И барометр опускается ниже, чем солнце в зените
Может себе позволить отпустить по коже тепла нам.
Вырываю из впалой груди свое сердце, смотрите!
Я раздам всем по грамму, по капле, всем людям - голодным псам.
Подчеркнуть неизбежное. И страх пробежал по щекам,
Судорогой сводит, как в старом немом кино.
Мне не нужно подачек, как соли мира твоим рукам.
Я убью себя сам, если ты не со мной заодно.