Как с лица сойдёт похмельный дым, –
заболит нахлынувшая совесть,
открещусь от огненной воды,
первым снегом на заре умоюсь.
Больше быть не захочу плохим,
задавлю в себе, как прыщик, волка,
станут светлыми мои стихи,
слово самое забуду – «водка».
Только… не забудут ничего
пасмурные лица так любимых!..
И снесу повинное чело
выкоптить во всех сивушных дымах.
У любви особый трибунал,
нет у дружбы права на ошибку…
Деревянный снится мне пенал.
Ой, не дам я больше, мама, шику.