Иссушенный август, просмоленный лес.
В пожухлой траве Святогорского лета
Простой подосиновик в гору полез,
И тут же отметился красною кепкой.
Заветный трофей грибнику по душе –
С лукошком пустым не привык возвращаться.
Но, что это? Шорох пошел по листве.
И тень пролетела – предвестник ненастья?
Да нет же, безоблачный полог обвис
На кронах деревьев сплошным покрывалом,
Но чье-то присутствие, словно каприз,
А спорить об этом в лесу не пристало.
Я здесь не один? И, как будто в ответ,
Без ветра качнулась сосновая ветка.
И солнечной кляксой прошлась на земле
Совсем не пугливая рыжая белка.
Глаза умоляюще смотрят на гриб,
А кисточки-ушки созрели для шутки.
Ах, вот оно что? Угости-подари?
Ты раньше пришла? Погоди же минутку.
И как тут откажешь? Добыча моя
Легла на пенек перед верткой плутовкой.
И бестия тут же ее подняла,
И вмиг унесла в потайную кладовку.
Минут через десять опять повезло -
С лукошком пустым непривычно, ей-богу,
Но, белка (сменила ль она ремесло?)
Опять заступила лесную дорогу.
Ты, видно, из лисьих? Ответить изволь.
Но в августе беличьим не до веселья.
И что ты ей скажешь? Я прыснул и, вновь,
Отдал подосиновик без сожаленья.
В тот день возвращался домой налегке.
Вечернее солнце рыжело на ветке,
Лукошко корабликом плыло в реке,
А я улыбался пронырливой белке.
24.08.1996