SAD-EYED LADY OF THE LOWLANDS
With your mercury mouth in the missionary times,
And your eyes like smoke and your prayers like rhymes,
And your silver cross, and your voice like chimes,
Oh, do they think could bury you?
With your pockets well protected at last,
And your streetcar visions which you place on the grass,
And your flesh like silk, and your face like glass,
Who could they get to carry you?
Sad-eyed lady of the lowlands,
Where the sad-eyed prophet says that no man comes,
My warehouse eyes, my Arabian drums,
Should I put them by your gate,
Or, sad-eyed lady, should I wait?
With your sheets like metal and your belt like lace,
And your deck of cards missing the jack and the ace,
And your basement clothes and your hollow face,
Who among them can think he could outguess you?
With your silhouette when the sunlight dims
Into your eyes where the moonlight swims,
And your match-book songs and your gypsy hymns,
Who among them would try to impress you?
Sad-eyed lady of the lowlands,
Where the sad-eyed prophet says that no man comes,
My warehouse eyes, my Arabian drums,
Should I put them by your gate,
Or, sad-eyed lady, should I wait?
The kings of Tyrus with their convict list
Are waiting in line for their geranium kiss,
And you wouldn't know it would happen like this,
But who among them really wants just to kiss you?
With your childhood flames on your midnight rug,
And your Spanish manners and your mother's drugs,
And your cowboy mouth and your curfew plugs,
Who among them do you think could resist you?
Sad-eyed lady of the lowlands,
Where the sad-eyed prophet says that no man comes,
My warehouse eyes, my Arabian drums,
Should I leave them by your gate,
Or, sad-eyed lady, should I wait?
Oh, the farmers and the businessmen, they all did decide
To show you the dead angels that they used to hide.
But why did they pick you to sympathize with their side?
Oh, how could they ever mistake you?
They wished you'd accepted the blame for the farm,
But with the sea at your feet and the phony false alarm,
And with the child of a hoodlum wrapped up in your arms,
How could they ever, ever persuade you?
Sad-eyed lady of the lowlands,
Where the sad-eyed prophet says that no man comes,
My warehouse eyes, my Arabian drums,
Should I leave them by your gate,
Or, sad-eyed lady, should I wait?
With your sheet-metal memory of Cannery Row,
And your magazine-husband who one day just had to go,
And your gentleness now, which you just can't help but show,
Who among them do you think would employ you?
Now you stand with your thief, you're on his parole
With your holy medallion which your fingertips fold,
And your saintlike face and your ghostlike soul,
Oh, who among them do you think could destroy you?
Sad-eyed lady of the lowlands,
Where the sad-eyed prophet says that no man comes,
My warehouse eyes, my Arabian drums,
Should I leave them by your gate,
Or, sad-eyed lady, should I wait?
© Bob Dylan Music Co.
-----------------------------------------------
ПЕЧАЛЬНОГЛАЗАЯ ЛЕДИ ДОЛИН
С твоими устами посланника миссионерских времен
И твоими глазами, как дым, и молитвами, как стихи,
И твоим серебряным крестиком, и голосом как колокола —
О, они думают, могли бы сокрыть тебя?
С твоими карманами, хорошо защищенными, наконец,
И твоими трамвайными видениями, которые ты размещаешь на траве,
И твоей плотью, как шелк, и твоим лицом, как стекло,
Кто из них мог бы нести тебя?
Печальноглазая леди долин,
Куда, говорит печальноглазый пророк, никакой человек не входит.
Мои товарные глаза, мои Арабские барабаны,
должен ли я оставить их у твоих ворот,
Или, печальноглазая леди, я должен ждать?
С твоими простынями, как металл, и твоим поясом, как шнурок,
И твоей колодой карт без валета и туза,
И твоей домашней одеждой и твоим пустым лицом.
Кто из них может думать, что смог бы разгадать тебя?
С твоим силуэтом, когда солнце тускнеет
В твоих глазах, где плавает лунный свет,
И твоими карманными песнями, и твоими цыганскими напевами -
Кто из них попытался бы привлечь тебя?
Печальноглазая леди долин,
Куда, говорит печальноглазый пророк, никакой человек не входит.
Мои товарные глаза, мои Арабские барабаны,
должен ли я оставить их у твоих ворот,
Или, печальноглазая леди, я должен ждать?
Властители Тира с их списком осужденных
Ждут в очереди своего гераниевого поцелуя,
И ты бы не знала, что это так,
Но кто среди них вправду хочет поцеловать тебя?
С твоим детским пестрым ночным ковриком,
И твоими испанскими манерами, и лекарствами твоей матери,
и твоим ковбойским ртом, и твоими занавесками -
Кто из них, ты думаешь, мог бы сопротивляться тебе?
Печальноглазая леди долин,
Куда, говорит печальноглазый пророк, никакой человек не входит.
Мои товарные глаза, мои Арабские барабаны,
должен ли я оставить их у твоих ворот,
Или, печальноглазая леди, я должен ждать?
О, фермеры и бизнесмены, они все решили
Показать тебе мертвых ангелов, которых они прятали,
Но почему они тебя выбрали сочувствовать им?
О, как они могли ошибаться в тебе?
Они хотели, чтоб ты приняла порицание ферме,
Но с морем у твоих ног и обманной фальшивой тревогой,
И с ребенком бандита у тебя на руках.
Как могли они когда-нибудь понуждать тебя?
Печальноглазая леди долин,
Куда, говорит печальноглазый пророк, никакой человек не входит.
Мои товарные глаза, мои Арабские барабаны,
должен ли я оставить их у твоих ворот,
Или, печальноглазая леди, я должен ждать?
Твоя листовая металлическая память о Канари Роу,
И твой журнальный муж, который однажды ушел,
И твоя нежность теперь, которую ты не в силах скрыть,
Кто из них, ты думаешь, мог бы нанимать тебя?
Теперь ты со своим похитителем, под его честное слово,
Со своим святым медальоном, зажатом между пальцами,
И твое, как у святого, лицо, и твоя, как привидение, душа -
О, кто из них, ты думаешь, мог бы тебя разрушить?
Печальноглазая леди долин,
Куда - говорит печальноглазый пророк - никакой человек не входит.
Мои товарные глаза, мои Арабские барабаны,
должен ли я оставить их у твоих ворот,
Или, печальноглазая леди, я должен ждать?
-----------------------------------------------
11-минутная песня Sad Eyed Lady of the Lowlands занимает последнюю сторону двойного LP Blonde on Blonde вышедшего 16 мая 1966 года.
Критики замечали, что Lowlands намекает на Lownds, и Роберт Шелтон писал, что это была «свадебная песня для Сары Лаундс, на которой Дилан женился три месяца назад».
Когда Дилан сыграл Шелтону песню вскоре после того, как она была записана, он заявил: "Это лучшая песня из всего, что я когда-либо написал"
Обрашаясь к фразе
«Печальноглазая леди долин,
Куда — говорит печальноглазый пророк — никакой человек не входит»,
литературный критик Кристофер Рикс полагает, что она относится к пророку Иезеккилю, отмечая, что фраза «никакой человек» несколько раз встречается в Книге Иезекииля.
Рикс также отмечает несколько упоминаний «ворот» в этой Книге, как и в песне Дилана.
«Ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены.» (Иезекииль 44:2)
В песне Дилана упоминаются «властители Тира», и Рикс отмечает, что в Книке Иезекииля Тир описывается как «торгующий с народами на многих островах» (Иезекииль 27:3); в этой главе Иезекииля перечисляются многие товары и предметы роскоши, которыми Тир торгует.
Таким образом, согласно Риксу, Тир — это «огромный склад надменности и высокомерия», но есть сила, которая низложит властителей Тира, Бог, который говорит через пророка Иезекииля о грядущей гибели: "И разграбят богатство твое, и расхитят товары твои, и разрушат стены твои, и разобьют красивые домы твои, и камни твои и дерева твои, и землю твою бросят в воду." (Иезекииль 26:12)
Историк Син Виленц (Sean Wilentz) отмечает уход Дилана от тех дней, когда он задавал вопросы и прилагал к ним ответы. Как в стихотворении Вильяма Блейка «Тигр» (
http://www.stihi.ru/2006/05/21-1938), Дилан задает серию вопросов о Печальноглазой Леди Долин, но не дает никаких ответов.
Девичье имя Сары Лаундс было Ширли Ножницки (Shirley Noznisky), и ее отец, Исаак Ножницки, был торговцем металломом в Вилмингтоне, штат Делавер.
Критики отметили связь между «листовой металлической памятью о Канари Роу» и бизнесом отца Сары, так же, как и со строкой «с твоими простынями, как металл, и твоим поясом, как шнурок» .
Канари Роу — Cannery Row — название улицы в Монтерей, штат Калифорния, переводится как «Консервный Ряд». Название романа Джона Стейнбека.
Также и строка «твой журнальный муж, который однажды ушел» может быть связана с первым мужем Сары, журнальным фотографом Хансом Лаундс.