Когда ты поняла, что ты не сможешь,
Не в состоянье мне ответить тем же,
Ты предложила стать мне просто другом, —
Конечно же, из жалости ко мне.
Все в прошлом ныне. Только эхо боли
Нет-нет, да и откуда-то возникнет,
Как рвущийся из вечного забвенья
Неведомый космический пульсар.
Совсем недавно - кажется, в апреле -
Я посетил большой и шумный город,
Где масса всевозможных развлечений,
Невиданных доселе мной в «дыре»,
Где стаями шныряют интуристы,
Ведущие себя почти, как дома,
Порою до того непринужденно,
Что курят в неположенных местах;
Где можно было запросто увидеть
Испанского посла в кабриолете,
Сходить в невероятно модный театр
И с умными людьми поговорить.
Чего еще желать провинциалу?
«Эх, здешнюю б прописочку!»
Однако меня домой внезапно потянуло —
Не знаю что, не знаю почему...
И затошнило от аттракционов,
От магазинов щедрых и музеев,
И посреди холодных небоскребов
Я стал бояться замкнутых пространств.
Вы можете сказать мне: «С непривычки!»
Возможно, вы добавите: «Деревня!»
Но все-таки не сможете представить,
Как мне хотелось бросить все к чертям!
И, с места не сходя, в мгновенье ока
Перенестись к дощатой сараюшке,
Где мирно ходят курицы по снегу,
И сладко спят в поленнице дрова.
Но это было неосуществимо
При нынешнем техническом прогрессе,
И сильно обескровлен ожиданьем
Я первый раз так странно заболел...
«Симптомы налицо, — изрек степенно
Ученый старикан невропатолог, —
Забывчивость, апатия, сонливость
И красные отеки на руках».
Потом еще чего-то на латыни
Он произнес запальчиво и важно
И, не прощаясь, быстро удалился,
Меня оставив недоумевать.
Рассматривая пристально отеки,
Столь схожие с ожогами крапивой,
Я к странному пришел предположенью:
Когда ты предложила стать мне другом,
Не так ли отекла моя душа?
Нет, нет — я не хочу тебя расстроить,
Растрогать настоящим откровеньем —
Я попросту хочу тебе напомнить:
Природа не выносит двойников!
Она не создает стереотипов,
Она не тратит время понапрасну,
Поэтому возможность повторенья
Моей к тебе любви исключена.
А как все было чудно до того, как
Зимой в четыре тридцать пополудни
К печали невозможного бессмертья
Прибавилась еще одна печаль:
Ты предложила стать мне просто другом!
Неужто и тебя однажды так же,
Зла не желая, кто-нибудь обидит,
И так же отечет твоя душа?
О, нет— с тобой такого не случится!
Ты будешь жить в ладу с красавцем мужем,
Непьющим и застенчивым брюнетом,
Каких на свете стоит поискать.
Потом, как быть должно, продолжат дети
Иллюзию связующего чувства,
Потом наступит старость, и, признаться,
Тогда вам будет просто не до чувств.
Вот так при черной зависти соседей
Вы жизнь в примерном браке проживете,
И, если верить тем, кто пишет сказки,
Умрете вы в один и тот же день.
На прахе вашем вырастут гвоздики
И чайные застенчивые розы,
И алые апрельские тюльпаны
В конце - концов замкнут порочный круг!..
Прости меня. Я зол. Все от бессилья.
Хотя с тех пор я мало изменился, —
Все верю я, что встречу Маргариту
Весенним днем с мимозами в руках.