Ты поднимешь Петрушку в руке,
Напрягая железный рассудок.
Роберт, Таня твоя вдалеке,
Небо пьёт из прохладных сосудов.
Пьёт она, словно сок, небеса,
И вдали проясняются реки...
У неё, как у змея, глаза,
Тушь черна – и не смыта вовеки.
У неё с переливом шиньон,
Крупной вязки чарующий свитер,
Это, Роберт, наверное, сон
Или горние, может быть, виды...
Поднимай же Петрушку с земли,
Прямо в небо, где ветер упругий,
Где гудят поезда-корабли –
Эти горние, может быть, звуки...
А потом тебя, вдруг, разберут
Сняв костюм, водолазку по моде,
И на альфу Центавра пойдут...
Так душа, не простившись, отходит.