из нанка января 3
Полковник не писал никому. Ждал.
Чернила сохли на старом пере, не достигая похвал.
Гости его - мысли. Не гнал. Гонят все, но самогона мало.
Он повторял себе: всё пропало.
Но.
Этого было не мало.
У него спальная была большой, снов хватало. Но. Гостиная зала ему была тоже мала.
В ней не было ванной, стиральной, так что стихи, появляясь из его головы, встречали противодействия совести: иду на Вы.
Перед тем, как публиковаться на стихиру, он наедался халвы.
Астральной судьбы пытался преодолеть рвы. Его рвало, как гранаты на войне. На его пути возникали ухабы и бабы. Его врачи были жабы, мол, пациент более мёртв, чем жив, а этот рецепт слишком лжив.
Он воевал не в Венесуэле, а в Африке,а это южней Цхинвала, и там не едят хинкалы.
Его фамилией была Буратина. Черепаха Тортилла ему наливала тину - вместо пива.
А он и там хотел жить красиво.
У него была там собака по имени Тютча, она бросалась за палкой в болото, где плакали крокодилы, но не погибала. Он стрелял метко. Попадая им в глаза. Из шкур негры плели что-то полезное на ноги, а потом они охотились в джунглях на бегемотов.
Трудно представить себе, попасть из реактивного миномёта в мышь способен только компьютер.
После тащили волоком туши мышь, складывали возле клеток с львами.
Остатки спиртного сливали в ямы до следующей охоты.
Ах, когда выпадал первый снег, борзые львы выпускались на просёлки, вот был гай!
Верховые пришпоривали гну, гудели меловые скалы, фламинговые розы стонали от поднятых ветров, пьяные гонщики орали будь здоров... ПоллитрОв.
Национальные негры вдоль маршрутов махали красными флажками.
Тигры с ними играли в неприличные игры. Ролевые. А ружья всё стреляли и стреляли в оранжевых тигрят. Некоторые, говорят, прорывались - из них и происходили кошки.
А в окнах бунгал какой-то негритянский дедок бухал джин с ромом.
В Африке часы разные - в одном сорок минут, в другом - пятьдесят семь с половиной, в третьем - с краю - всего двенадцать с полтиной. В послелнем, вообще - рубль сорок, назавтра - все часы отменены, идут вместо них в будильниках салянки-банки, салат из черепаховых одуванчиков, наконец, пздец.
Эти часы были полковнику на руку.
Он тренировал тигрицу-суку, натаскивал её шкуру на барабан, и бил до потери своего пульса, пока не заглушал бой курантов.
Ь. Да. Он выстроил во дворе сортир в виде Кремля, а паролем для входа было слово "бля" и купюра мятого рубля.
Некогда ему было спорить с патриотами племени пигмеев - их территория равнялась четырём Сибирям, если считать с островами и шельфами.
Они постоянно требовали у него денег, за проезд, задний проход, воздух и добавочную стоимость с объёма продаж.
Логистика не позволяла им позволять ничего, как в маркете.
Он забыл, за что воюет, потому что не получал довольствие из СССР. Его считали местные америкосом и называли сэр.
Он жил со своего огорода, ел помидоры, солил анансы, вместо самогона варил виски.
Его поздравляла по ошибке королева английская, слала ему телеграмы дипломатической почтой, а телеграммы пропадали в канаве сточной.
Ему намекали из какой-то страны восточной, что надо нефть убрать с базара, но он дышал представителям шелл перегаром, и это успокаивало саудитов и аудитов.
Такая была у него широкая автономия, что можно было три дня идти в одну сторону и шесть в обратную, он ночевал в гостиницах с попугаями, но кроме перьев там не было подушек, шезлонгов и подружек.
Утром он занимался гимнастикой и пил натуральный кофе.
Потом преподавал русский обезьянам, они визжали и крутили хвостами, а полковник прыгал по лианам на тамтаме.
Не. На батуте.
Он, верно играл Баха на барабане, моцарта скрипел на мацарелле, он не останавливался на достигнутом, а гнул дальше.
Однажды с неба упал самолёт, он подобрал плазменный телевизор, смартфон, движок и тарелку, попал на спутник и увидел белку - вот она, родная страна, со всех сторон равна раввинской америке. Он изумлённо смотрел на московские хайвеи и небоскрёбы, произносил в.рстерянности постоянные ёбы, он поражался достижениям военной авиации и подводных лодок, количеством у населения ходок и размером пенсий, он шевелил мозгами, и не мог понять простого: почему новости в шесть, а не в полшестого... так всё было приподнято и правильно, что оставалось ему заказать для голосования урну. Он был,разумеется, за Единую Россию, а что? когда ты в Африке - только его голос не был необходим слишком, связь оказалась односторонней - и он продолжал смотреть передачи, не получая.передач, как на зоне. Он смотрел выступления Пугачёвой, Киркорова и Кобзона, но не голосовал за домдва и один в один. Это был край Африки. Он выходил на берег океана, садился на камень и смотрел, как плывут куда-то айсберги. Жизнь проплыла мимо, как стая.королевских.пингвинов.
Зря он надраивал шесть звёзд на погонах: если ты оказался вдали от родины, помни: ты пингвин независимо от цвета кожи.
Если же ты и не знаешь, существует ли на самом деле Африка - ты счастлив, то есть остаёшься с частью слив.
***