Обескровлена, обесцвечена,
В бочке ночи затычкой, со дна
В маринаде холодном вечера
Поднимается мать-луна,
Королева приливов дамских,
Навеваюших грусть-тоску,
И, естественно, океанских,
Темной пеною по песку.
Эпилептики слышат пульсики,
Пена темная на губах.
Нету смысла в ночных конвульсиях,
Только страх.
Уместилась в окне за шторами
Низведенная в чин фонаря,
Интриганами, мародерами
С неба согнанная луна.
Там, за елку держась, повисла,
И не может понять она,
Что в ночи не бывает смысла,
Только тьма.
Бледен оттиск ее монетный,
Шарит луч по земле вотще.
Этот овощ инопланетный
Закипает в ночном борще
И пора бы смириться с мыслью
(Все ей кажется, это бред),
Что в конце не отыщешь смысла,
только свет.