Когда-нибудь, уйду, не попрощавшись.
Не в магазин, не на работу нет.
Уйду в чём есть, в дорогу не собравшись,
Оставив с вами ворох долгих лет.
Пойму ли я, обратно нет дороги,
Не позвонить, письма не написать.
Узнаю, есть ли АД и есть ли БОГИ,
И будет сорок дней душа летать.
И упокоюсь я, но мне поверьте,
Не будет жарко даже на углях.
Ещё заплачут в преисподне черти,
За то, что я представился на днях.
Там наварю шикарной самогонки,
Да соберу всех почивших друзей.
Пусть лопнут у рогатых перепонки,
От песен наших с матом у чертей.
Да чтоб не мы, они за то страдали,
Что по земле уже нам не ходить.
А суть-не мы, на каторгу попали,
А черти, что не дали нам пожить.
У них там план, за премией стремятся,
И без разбора забирают всех.
И стар и млад в молчании толпятся,
Направо в рай, налево если грех.
А там где грех, там тоже сверху планы,
Не разбираясь в дебрях бытия.
Забей ты даже золотом карманы,
Им наплевать, лишают жития.
Ну ничего, посмотрим, как всё будет.
Жизнь разная, но не умею ныть.
Я знаю время пожиратель жизней-судеб,
И за себя себе мне хочется налить.
А вы, эй там, хранящие кострища,
Покоя, мира вашему огню.
Пока я жив, балдейте вы от скукотищи,
Явлюсь и много в вашей жизни изменю.
Ведь мы и там о скромности не вспомним,
Пусть рвёт басами их спокойствие наш рок.
Их тишину до глохоты собой наполним,
Здесь не раздастся участкового свисток.
А если будут вдруг противиться и мяться,
Придётся бить ногами долго, мять бока.
Ну а ещё придётся, чтобы посмеяться
Из чёрта арфу сделать, струны на рога.
Пусть знают наших, коль сюда попали,
Мы отвоюем преисподню, жаркий ад.
До суицида доведём чертей в начале,
И превратим тот уголок в цветущий сад.