Вдруг упрётся,
вусмерть вкопанным,
конь,
которого пальто
ветром лишь одним и штопано,
что смеяться аж грешно.
И когда сие случается /чёрт копытного б побрал/,
мир корытом накрывается,
клиня сердца руль-штурвал.
Ощущения - зыбучие,
как пустынный как песок,
и притом и не поющие
/хоть с овцы б пусть шерсти клок/.
Два в одном,
застывши в ступоре:
конь в пальто и он нагой,
с них душа ссыпает струпьями,
тупо так,
как вой кривой.
Только-только как к смирению,
тут коняга и взбрыкнёт,
да с таким ещё и рвением,
будто зад перчёным жжёт.
тут же подзабудется
и быльём позарастёт:
а ведь жисть-то, жисть-то вьюжится,
по спирали токи вьёт.
Знать и бысться испытаниям,
и коню ввергаться в шок,
раскопытяся в страданиях
как упёртый фраерок.
Кто-то нынче лев рыкающий,
через день он чуть пищит,
клячей правя умирающей,
что уж валится с копыт.
Вдруг упрётся,
вусмерть вкопанным,
конь,
которого пальто
ветром лишь одним и штопано,
что смеяться аж грешно.
Если конь не вдосталь кормленный
иль вскормлён гнилым овсом,
быть с душою укороченным:
имя, вот кто есть твой конь.
/Альбатрос/