По-научному, по-этнографичному, историчному или социологичному могжно было бы дать к этому краткому материалу подзаголовок, как-нибудь так – К вопросу об урбанистической молодежной субкультуре 50-х годов. Хотя, конечно, это просто небольшой фрагмент из рассказов матери.
Отец вернулся с мамой и мной в Минск в начале августа 1958 года. Отец был гулена. Все детство, юность до армии и после, до женитьбы, он проводил с друзьями в обычных молодежных развлечениях. Танцы, картежные игры, в подростковом возрасте – драки, но и в более старшем возрасте без них не обходилось. Свой семейный статус он осознавал плохо. Поэтому он продолжал регулярно уходить гулять с друзьями, а по выходным на танцы. Уходил один, мама оставалась со мной. Денег тогда, после работы на шахте, на развлечения хватало. Мать говорила, что брал он, как правило, 50 рублей (дореформенных). Обычно он ходил на танцы в дк кирпичного завода на Харьковской, кажется, танцплощадка там называлась «Силикаткой». Но потом, стал ходить на «Доски» в парк Челюскинцев. «Доски» потому, что там был оборудован дощатый танцпол. Это была одна из центральных и самых популярных танцплощадок. По рассказам отца, там посетителями использовалась особая сигнальная система. Если во время танца, парень не чувствовал на талии у партнерши под платьем резиночки от нижнего белья, это значило, что даме можно было предлагать продолжить общение за пределами танцплощадки. Что парочки и делали, отходя не очень далеко. Благо парк Челючкинцев – это лесопарк, в котором было не очень много асфальтированных дорожек и освещения, и было много укромных мест. Зная такие местные обычаи, патрули дружинников гоняли эти парочки, борясь за высоко моральный уровень культурного досуга граждан.
Но однажды отец вернулся с танцев сильно избитым. Хоть отец и был опытным уличным бойцом, и уронить соперника с одного удара для него было несложно, но не Брюс Ли, все-таки. Для знакомых пришлось придумать оправдание, ходил за водой и упал с лестницы. За водой мы ходили к колонке далеко, метров за 150-200. По дороге нужно было пересекать ж/д ветку, которая лежала в глубоком овраге, там и была эта крутая лестница, вниз, а потом вверх. Так что побиться там можно было знатно.
Денег хоть и было много, но таяли они быстро. Поэтому к следующему танцевальному сезону 1959 года регулярные походы на танцы закончились.
А интересно в этом воспоминании то, как потребность в живом, взрослом общении, причудливым образом пробивала себе дорогу в насквозь заидеологизированной и зарегулированной атмосфере первых послесталинских лет.