До самых коленок, ободранных в кровь,
доходят снега всемогущие.
Ах, детская шалость, разбитая бровь,
и птица, младенца несущая.
Кому, как не мне, небо трогать руками,
играя с седыми барашками,
Под панцирем ливней в кругу с облаками,
челны заполняя ромашками.
Потом, оттолкнувшись, прикрывши глаза,
плыть против себя и течения,
Прильнуть тихим вечером к вам, образа,
и точку поставить в мучениях.
Но кто же отпустит меня в дальний путь,
не взяв обещанья сердечного,
Частицу души не продать, не спугнуть
на краешке детства привычного вечного...