( Сарай, лето 1247года)
Андрей отправился в Орду, к Батыю,
И позже Невский следом прискакал.
Никто из них не укротил гордыню,
С надеждой зыбкою в Орде ответ искал…
«Один и только ты не хочешь покориться,
Но, аще, хощеши ты землю соблюсти –
Обязан сам прийти и поклониться», -
Гонец ордынский волю хана возвестил.
Теперь, услышав, повеленье хана,
Ослушаться, которого не смел,
Князь знал, что поздно или рано
Ему придётся ехать за предел.
Когда случалось в жизни очень туго,
Он шёл к митрополиту, как к отцу,
Наставнику духовному и другу,
Советчику и просто мудрецу.
Кирилл жил во Владимире все годы,
Пока там жил и правил Александр,
В трудах его немало пролил пота,
Не только уповал на небеса….
«Ты, Александр, впервые едешь к хану
И знать не знаешь, что тебя там ждёт,
Но, аще, представляешь, то туманно,
И будешь чувствовать себя, как в гололёд.
Батый в решениях своих непостоянен,
А в окружении его не все равны,
Поэтому без пышных подаяний
Не обойтись. Подарки всем нужны.
Каприз и настроенье в нём гуляют,
Как ветер вольный по степи весной.
Особенно при виновозлияньях
Накатывают мутною волной.
Хитёр, не глуп и очень осторожен,
Воитель, сын мой, правда, никакой.
Противников своих всех уничтожил
Внутри Орды. Иных своей рукой».
«…Поехал я в Орду с тяжёлым сердцем,
Охоты не было, сомненья оплели…
Чего возможно ждать от иноверцев?
Меча кривого иль верёвочной петли?
Сарай-Бату не выглядел нарядным,
А, как огромное и пыльное село.
Навоз на улицах и мусора изрядно,
И солнце южное немилосердно жгло.
Но всюду было бойко, многолюдно,
Повозки, конные, верблюды и ослы,
Ни дерева, ни даже травки скудной
Не видел глаз, и здания - тусклы.
Один дворец Батыя - белостенный,
Взметнулся птицей лёгкой над толпой,
А город весь похож на стан полувоенный,
Всегда готов был к жизни кочевой.
Для многих нас всё виделось впервые –
Соседство юрт, ремёсел и домов,
Условья быта схожи с полевыми
В отличие от наших городов.
При въезде в город нас остановили:
«Откуда, кто и сколько вас всего?».
Считали, проверяли, убедились
И в провожатые нам дали одного.
Пристали к своему тогда подворью
И о приезде сразу дали хану весть,
Сходили в храм, который здесь построили –
Кириллу и отцу - хвала и честь.
Тревожно было, но и любопытно,
Хотелось лично видеть и понять
Коварство, милость хана, ненасытность,
Кому, когда и сколько надо дать.
Не раз, не два потом сказал спасибо
И добрым словом помянул их всех,
Постичь, кто помогал мне это, ибо
Не свой один я вижу в том успех.
О нас, как будто бы, совсем забыли,
За днями дни бежали в пустоту,
Надежды наши покрывались пылью,
Что встретиться с Батыем мне дадут…
И всё же дни летели не напрасно,
Знакомил с городом нас здешний старожил -
Церковный батюшка с большим участьем,
С закладки храма по сей день служил.
Невольников встречали наших много,
Почти свободные ходили те и часть
Бежала, по возможности, но плохо
Когда ловили их – глумились, не таясь.
На пятках делали подрезы небольшие,
Рубили волос конский мелко и потом
Им набивали их, держали, чтоб зажили
И становился он и пленным, и скотом.
С тех пор вся жизнь велась на четвереньках,
А мир сужался до привычного двора,
Кусок конины был, как поощренье,
Похлёбка не с хозяйского стола.
Жестокость, изощрённость к своим пленным,
Обычным делом были здесь, в Орде.
Поблажки делались, кого считали ценным,
Кто смыслил в шорном и кузнечном ремесле…»
И снова Александр привстал с постели,
Спасенья нет от дел минувших лет,
Но тяжко так лежать без сна, в безделье,
И притушил рукой свечи неяркий свет.