Приезд ордынцев в Елец (конец июля 1395 года)
- 1 -
«Тимошка, глянь туда, там конные на бродах
И все оружные, и к городу идут,
А вон другие показались на подводах,
На копьях что, не видно мне, несут».
«Ослеп ты, Ванька? Это же татары,
Мотаем удочки, тикаем поскорей!»
И оба отрока, не тратя время даром,
Исчезли в зарослях с уловом пескарей.
………………………………………….
Начальный стражи наблюдал за переправой
С высоких стен над Быстрою Сосной ,
Закат вечерний в водах её плавал
И час за часом делалось темно.
Подъехав к Ельчику , уверенно, без страха
(коням по брюхо в нём всего воды)
Ордынцы, перейдя его в четыре маха,
Оставили во множестве следы.
Направились к вратам уже закрытым,
Стучали, требовали тут же их впустить,
Нукер их главный, видимо маститый,
Стал карами небесными грозить.
«Чего орёшь! Что нужно, образина?», -
Одёрнул грубо страж с обратной стороны.
И взгляд внимательно-недобрый ринул,
Чтоб лучше выглядеть гостей степных.
Татар, их было много: конных, на подводах,
Не меньше ста толпились у ворот.
«Ничё,- подумал страж,- не зимняя погода,
Потерпят, время нас не жмёт…».
А вид у воинов ордынских был неважный,
Видать не близкий одолели путь,
Походная видна, нехитрая поклажа,
Умеючи – недолго развернуть.
«Нам князя нужно видеть очень срочно
И воеводу, слышь, не мешкая, зови!»
Толмач по-русски заругался сочно
Да складно так. «Ах, мать его язви!
Наверно наш, из русских, полонянин,
Зело по-ихнему лопочет, как с листа.
Ругаться так не сможет басурманин
И речь его была бы не чиста…
Эй! Кто там есть свободный? Выйди!
Хватай коня и к князю во всю прыть,
Скажи, что с Поля Дикого татары. Видеть
Его хотят и просят пропустить.
В доспехах, грязные... Похоже, что бежали.
Откуда, чьи, зачем – не говорят,
По виду внешнему – зело устали,
От скачки долгой, видно, задницы болят.
Что делать, ты спроси. Подвоха
Не могут ли устроить они нам?
Держать ли их пока что у порога
Иль развести в посаде по дворам?».
«…Дружинник, светлый князь, от врат примчался,
Впустить или прогнать его назад?»
Спросив, слуга стоял, переминался
И ждал, не отрывал от князя взгляд.
«Войдёт пусть. Мне ли к нему выйти…?!
Без дела, на ночь глядя, не пошлют.
Для этого он нанялся служить мне,
Зови и сам останься тоже тут…».
«…Степан, давай, беги за воеводой,
К посаднику зайти, не позабудь!», -
Слуге приказ отдал князь Фёдор
И сел на лавку, ожидая, отдохнуть.
Вошла жена, княгиня Пелагея,
(Ванюшка*, сын, набегавшись, уснул),
Закатный луч в окне уже не тлеет,
«Садись», - на место рядом ей кивнул.
«Ну, вот и гости, как с луны свалились,
Спаси Христос от напасти такой!
Мы только-только стены подновили…»,
Он озабоченно потёр виски рукой.
Пришли посадник с воеводой вскоре,
Слуга в светлицу к князю их провёл,
«Теперь кто нужен, слава богу, в сборе»,-
Отметил князь и указал на стол.
Горели свечи, тьму пугая, ярко,
Три тени отражались на стене,
Но: ни хлебов на скатерти, ни чарки…
Здесь речь велась о будущей войне.
«Что скажете, бояре? Как поступим?
Врата откроем или утра подождём?
Пусть ночка их маленечко остудит,
А мы гонцов пока повсюду разошлём.
Сосед рязанский должен знать об этом
И приготовиться к набегу степняков,
В Москву направим тоже до рассвета
И там расскажут без обиняков.
С Москвою по сей день Олег враждует,
Между Ордой и ей Рязань всегда, как клин,
Ожегшись молоком, она на воду дует,
Поэтому не даст на помощь нам дружин…»
Услышав новость от гонцов елецких,
Москва, Рязань, Козельск взялись за меч,
Но не помочь в беде в делах соседских,
А земли всяк по-своему сберечь.
Тряслись и ждали: «Как всё разрешится…?»
Как ждут, бывало, бабу на сносях,
Но, взять бы им тогда, объединиться
И мчать туда на помощь на рысях.
Но это мимоходом, просто к слову,
С высоких лет легко о том судить,
Своим резоном каждый был там скован,
На месте им виднее было быть.
«…Вельми не любы гости нынче эти,
Не ездят киличи такою-то гурьбой,
Нукер их, хану верный, нам ответит,
Свою же думу спрячем за собой… .
…Гроза большая хмурится над степью
И нам велие тягости сулит,
Хромец Железный Тохтамышку треплет
И тот, побитый, к нам коней стремит.
Возможно, здесь захочет отсидеться,
Прикрыться Русью и вовлечь в резню,-
Пришедшим с горечью поведал князь елецкий,-
Как кур в ощип, с ним влипнем в западню.
Война давно меж ними назревала,
Купцы да беглые не врали, что Орда
Пределы многие его повоевала
И тем разрушила с ним дружбу навсегда.
Поэтому, как здесь поведал старший,
Нам ждать осталось – ровно ничего!
Хан дней на шесть, возможно, оторвавшись,
Придёт сюда и приведёт своих врагов.
А Тамерлан обиду не прощает…,
О том весь мир подлунный говорит
И будет гнать и ждать, пока хан оплошает
И кровью меч Хромца не оросит.
Эмир и нашей кровью землю напитает,
Одни не сдюжим мы, а помощи не жди…
За чьи грехи судьба у нас такая
Что мы как раз стоим на их пути?
Князь встал и отошёл поодаль,
Спустя минуту нервно заходил.
«О чём кумекаешь, боярин-воевода?
А ты, посадник, рот почто закрыл?
Как быть? Как лучше извернуться,
Чтоб волки сыты, овцы целы чтоб?
Стервятники, как эти, насмерть бьются,
И нас с собой, глядишь, потянут в гроб».
За ним поднялся воевода с лавки думной,
Сухой и жилистый, в летах, но не старик,
Притихший ныне, но обычно шумный,
Что думал, то и выдал напрямик:
«Мы можем не пускать поганых в город,
Покрутятся, набедокурят и уйдут.
Им каждый день и час сегодня дорог
И против нас осады не начнут.
Направятся в рязанские просторы,
Но где-нибудь осядут всё равно
И Тамерлан не станет заводить которы ,
Когда поймёт, что с ханом мы не заодно.
Мы, аки в сговоре, пропустим в наши земли,
Хромец настигнет и начнёт их добивать,
Потом, войдя во вкус, займётся теми,
Кому резона не было ему мешать.
Сиречь за нас, сермяжных, уходя обратно,
Сдерёт с овцы хоть шерсти клок,
Не потому, что очень кровожадный –
За глупость нашу преподаст урок…
Из этих зол двух, малого не вижу,
Что чёрт, что хан с эмиром - суть одна!
Ордынец давний враг, но он поближе
И, значит, раньше здесь окажется война.
Проявишь норов, дверь закроешь перед носом –
Пожжёт посад, людей безвинных изобьёт,
Ему, что чадо перед ним, что взрослый…
Зверь раненый бросается, не ждёт.
Нам сторону его принять придётся
И встретить Тамерлана со стены,
Две силы, как-никак, в одну сольются…
Решайся, князь, пока ещё вольны.
Детишек, баб, а также животину
Отправим в лес, подальше за Сосну,
Что нужно заберут, другое просто кинут,
Посад же сами придадим огню».
Князь хмурился и слушал воеводу,
«Ты прав, конечно,- думал он, - во всём,
Ордынцев примем здесь не столько им в угоду,
Как присно и вовек дерёмся за свой дом».
«Запасы стрел, смолы, котлы для вара
Всё лично сам проверь и доложи.
Недолог уже час, татары валом
На стены станут лезть, ужо держись!
Усиль охрану и дозоры всюду вышли,
К Воронежу-реке, ещё в Червлёный Яр ,
Во все глаза глядят пускай за пришлыми
И вызнают подробней про татар.
Сам в кузницу пойду, как денница займётся,
Орешков для коней велю там наковать
Побольше и острей, чтоб верно наколоться,
Засыпать тропы так – коню не проскакать!
Чем больше нанесём всей коннице урона,
Тем легче отразим атаку их с забрал .
Воитель Тамерлан в сраженьях искушённый,
Я думаю, войска не худшие собрал.
А недруг у него противник злой, упорный,
Ещё зело силён, хотя и побежал,
И голову свою он не склонит покорно
Пока возможность есть в руках булат держать.
Коней увечных же татары забивают,
А неизъезженых пускают на махан .
В быту, походах их конина выручает,
Готовить её впрок умеет басурман.
Почто молчишь, посадник? Что не ясно?
Умыслил что? О деле говори!», -
Спросил князь Фёдор его властно
И вслед добавил, - «Не перемудри…!».
«Прикидываю, князь, что станем жрать мы,
Когда ордынцы будут здесь? Им несть числа,
Посадские прибьются к делам ратным,
Их доля, в общей, тоже не мала.
С водою трудностей не будет. Обещаю,
Подкопы-выходы к реке известны мне,
А вот с едой…? По-правде, то не знаю,
Народу здесь окажется втройне…».
«С полунощной стены ров надо чистить,
Добавить кольев там – пусть лезут на рожон!
Посадник, посмотри и всё реши на месте,
Работами займи любых из горожан».
Повисла тишина, дыханье было слышно,
Мелькал огонь свечей, забыли счёт часам,
Ведь в драке ханской сей Елец сторонний, лишний,
Они уйдут потом, оставив пепел там…
Русь помнит хорошо жестокие набеги,
Тринадцать лет назад Елец уже горел,
Ордынцы, как зверьё, пускали крови реки
И город опустел и долго, смрадно тлел.
«Итак, друзья, - князь голосом смягчился, -
Нам спать сегодня будет недосуг,
Вечерять станем здесь, о том распорядился,
Всё в трапезную слуги принесут».
………………………………………..
А слухи василиском ползли, где только можно,
В слободках городских уже бурлил народ.
«Опять поганый здесь, опять в полон поножный ,
А старых и больных отправят на извод!»
И колокол звонил всем гудно и набатно,
Как денница взошла, весь люд у храма ждал,
Глашатай из старшин рек голосом надсадно
Народу о беде и мрачно тот внимал.
Тамерлан
- 2 -
Аму-Дарья, искрясь, катилась меж песков горячих
И блики солнечные резали глаза.
Беглец, разъездов сторонясь и прячась,
Брёл берегом, день тихо угасал.
С ним конь, такой же, как и он, уставший,
Понуро шёл, кивая в такт шагам,
Халат на путнике несвежий, полинявший
И обувь стёртая, простая на ногах.
Бежал он после ссоры с Урус-ханом ,
Не смог простить ему расправы над отцом,
Гнала и жгла незаживающая рана
И мысль о мести завладела беглецом…
«…Поведай странник – кто ты и откуда?
Какой нуждой тебя к нам занесло?
Высокородный ли, простого люда?
Владеешь ли каким-то ремеслом?»,-
Выведывал сиятельный хозяин,
Когда нукеры притащили во дворец
И бросили к ногам его, связали,
А вервь держали крепко за конец.
«К тебе я шёл, проделав путь опасный,
Светлейший, путы развяжите, прикажи, -
Склонился странник перед ним подобострастно,-
Из Мангышлака я, из рода Туй-Ходжи
Владею я мечом, копьём и луком,
Имел коня и отчину отца.
Тумены дай расправиться с гадюкой,
И я останусь верным до конца».
Эмир ещё раз пригляделся к оборванцу,
Черты знакомые улавливались в нём.
«Но если оказался самозванцем,
То страшно пожалеет он о том!».
С отцом его знаком, пути пересекались,
Вниманием тот край не обделял,
Намеренно друг друга не искали,
Но в Мангышлаке, что творится, знал.
«Мне Провидение его послало,
Судьбы подарок – мог ли я мечтать?
Я думаю, нужда теперь отпала
В седле с войсками лично степь топтать.
Гулям мне глянется, весьма толковый
И злой, и местью одержим,
Сейчас он, кажется, на всё готовый,
Задачу общую, надеюсь, разрешим».
Ошибся в нём тогда Хромец Железный,
Неважный был воитель Тохтамыш,
Не то, чтобы никчёмная был бездарь,
Но крыльев если нет, то не взлетишь,
Но был потомком Джучи , чингизидом
И ханом мог он стать в любой Орде,
Эмир имел на это свои виды,
На земли те давно уже глядел.
Поэтому рамо ему подставил,
И кров давал, и в драках выручал,
Но, жало спрятав, тот таился и лукавил
И, выбрав час, войну свою начал.
Он вторгся в интересы Тамерлана
И коготок его сильнее увязал,
Прошёл Кавказ, достиг затем Ирана,
Но аппетит всё больше возрастал…
…В конце июля Тамерлан достиг предстепья,
Рязанские пределы начались…
Тимур был восхищён великолепьем
Природы скромной на всю жизнь.
Разбили стан, шатёр соорудили
И ветер знойный степь напоминал…
Мурзы давно об отдыхе просили
И он тому препятствовать не стал.
Физически выносливый и сильный,
От лука тетиву до уха мог тянуть
Витую, боевую, многожильную
И вскачь коня в аллюре повернуть.
Всегда был сдержан и спокоен в меру
И вспышки гнева редко позволял,
Для равновесия тянулся к делу,
Он и теперь о деле размышлял:
«Увечья, раны и заботы донимают,
Уже не молод, а скорее стар,
Враги и недруги годов не прибавляют,
А с Тохтамышем я промашку дал…
Забыл, шакал, кто вытащил из ямы,
Из чьей руки кормился столько лет,
Забыл, как стоя на коленях мямлил,
Прося тумены. Верности давал обет.
Кусаться вздумал, выкормышь неверный!
Почуял власть, вознёсся до небес,
Когда Мамая худородного* низвергнул,
На трон его ордынский тут же влез!
Четыре месяца гоняюсь за шакалом,
Но он на север после Терека ушёл.
На Русь следы ведут, в леса к вассалам,
Я этого, признаться, не учёл!
Привычна степь и ветер вольный в гриву,
Лавина конницы сметает всё с пути…
А здесь безвестные леса, овраги, нивы,
И сможем ли назад потом уйти?»
Волненья происходят в эмирате,
Но с ханом не решив, не повернёшь,
Врага такого не оставишь сзади,
И раненый, всадить способен нож.
Большие земли требуют пригляда –
Пол Азии почти, что покорил…,
Но разве были все ему там рады?
А это отвлекало много сил…
Оставить всюду нужно гарнизоны,
Кормить, оплачивать их, содержать,
Налоги также выбивать с нойонов,
Всё только можно силой удержать.
Пока войска в покое пребывали,
Тимур разъездам отдых не давал.
Повсюду рыскали, следы искали –
Понять пытался: «Хан куда пропал?».
А тот утёк на запад, к латинянам,
Литовский Витовт встретил, обогрел,
Потом совместно строить станут планы
Как вновь отбить утерянный предел.
Летящий с дерева, пытается за сучья
Хоть пальцем зацепиться, не упасть
И Тохтамыш, сорвавшись с тронной кручи,
Хватается за призрачную власть,
А верные пока ему тумены
Прошли на север дальше, до Ельца.
Сочли, наверное, что эти стены
Укроют их надёжно от Хромца.
Одна судьба
-3-
…Намётом скорым всадник всеоружный
Скакал вдоль Дона, берегом, в Елец.
На третий день ввалился неуклюже
В хоромы: «Князь мне нужен позарез!
…Я вести важные имею, князь. Татары
С Воронежа, от устья, валом прут.
Обозы, конные – числом немалым,
Возможно к нам, а, может, обойдут».
«Ну, не-ет. Вот эти к нам, как раз! Не в гости.
«Гостями» город, видишь сам, кишит…
Едва-едва такую страсть выносим,
А вонь от них… несносная стоит!»,
Не выдержав, князь Фёдор вдруг ответил
С иронией на «может быть» гонца,
«Теперь иди, скажи слуге, чтоб встретил
Посадника и воеводу у крыльца…».
«…Скажу, бояре…, время на исходе,
День, два ещё, от силы, может, три
Хромец, доносят, близко на подходе,
Пора бы темников собрать, поговорить.
Ордынцы станут биться без пощады
К себе и тем, кто выйдет против них.
В горячей рубке пасть, сочтут наградой,
Лишатся так и так голов своих.
Сюда бежали все, кто предан хану,
Кому попасть в полон – уже не жить!
По шкуре своей знают Тамерлана
И знают, как умеет потрошить.
Замыслил я поставить их на стену,
На ту, что на полночь у нас стоит,
А в случае, не дай Господь, измены
Своих приставить, свой не проглядит.
Возьми, посадник, ратников с десяток,
Займись отправкой за пределы стен
Всех лишних: баб, больных, малЫх ребяток…
А сроку тебе будет всего день.
Они мешаться станут под ногами,
Пожаров городу не избежать,
Поэтому не просто предлагаю –
Сумняшеся ничтоже силой гнать!
И вот ещё;
Засеки нарубите, где возможно,
Рожон набейте в бродах острых в дно,
Орехами коней их обезножьте,
Устройте ямы волчьи заодно…».
Князь лично объёзжал всегда всю крепость
И знал где камень, где бревно лежит,
И, если видел чью-то нерадивость,
То мог и руку для науки приложить.
И темников просил, чтоб привлекали
К работам всяким вольных степняков,
«Ништо! Привыкнут, чай поди, с руками
Махать кувалдой – дело дураков».
Вернувшись вечером, зашел в светлицу,
Позвал княгиню, рек с печалью ей:
«Уехать надобно, остаться не годиться,
И сделать это нужно поскорей!
В Козельск поедешь, с радостью вас примут,
Кого из слуг и что возьмёшь с собой?
Полюбится, останешься там в зиму,
Соскучитесь, воротишься домой».
«Что люди о нас скажут, мог подумать?-
«Княгине нет и сам готов сбежать!»
Сгорю я от стыда, когда в лицо мне плюнут,
В защиту будет нечего сказать.
Одна судьба с тобою перед богом,
Коль жизни наши связаны венцом.
Ты не гневи его, решая так, наскоком,
Всё это, знаешь, пахнет .…-цом!
Ванюшку, с мамкой , я налажу ночью
С дворовыми, но верными людьми,
Но, аще ты добра нам только хочешь,
То в разум свой слова мои возьми».
Пеняла князю строго Пелагея,
Такой впервые видел он её.
Не грубо пристыдить она умеет
И настоять по-женски на своём…
-4-
«Обратно возвращались и наткнулись,
Накинули аркан и на коня,
Их четверо, но трое улизнули,
Темнело, было поздно догонять.
Сидели у костра, котёл дымился,
Подумали застава – кони на лугу…
Увидев нас, вот этот припустился,
Аркан настиг, однако, на бегу», -
Докладывал Тимуру старый конник,
Вернулся из разведки только что,
Хромец в лицо их многих помнил,
Кто с ним немалый путь прошёл.
Втащили мужичка, простолюдина,
Босой он был, в рубахе и портах,
А руки стянуты в локтях за спину,
К тому же путы на худых ногах.
Плюгавый, ростом не ахти высокий,
С копною светлых, под горшок, волос,
Бородкой редкой прикрывались щёки,
Стоял, глазами хлопая, как врос.
Эмир смотрел, смотрел и рассмеялся:
« Его за ратника вы приняли всерьёз?!
Но так бы просто ратник вам не дался
И все ли бы вернулись? Вот вопрос.
Какой ахмак сказал, что это воин?
Да он навозом весь насквозь пропах,
Он ишаку как раз по холку вровень
И гляньте на мозоли на руках.
Огрейте плетью и гоните его в шею,
Ни пользы от него нам, ни вреда.
Топор с оралом лишь держать умеет,
Броню видал ли в жизни он когда?
Хотя постойте, чуть попридержите,
Хочу узнать, что выше по реке…?
Сначала путы, бедолаге, развяжите
И пусть бежит до дому налегке».
Мужик, как ветром унесённый, сгинул,
Во мраке зарослей лесных пропал,
Рубец горел, от плётки, во всю спину,
Но он бежал и боль не замечал.
Приплёлся к дому, пал без ног на лавку,
Сынишку, отрока, велел позвать,
«В Елец поскачешь с денницею завтра,
Чтоб князю Фёдору, что видел я, сказать.
Поганые по всей округе рыщут,
Их стан отсель верстах всего в шести.
Телеги, кони, пешцы – сотни, тыщи
И, кажется, совсем не погостить…
Смотри, Данила, будь там осторожней,
Яругами потщися* прошмыгнуть.
Скачи, сынок, на всё здесь воля Божья,
А с нею доберёшься как-нибудь».
В осаде (начало августа 1395г.)
-1-
А был тот август светел, тих вначале
И яблоками радовал глаза,
И вдовы ещё криком не кричали,
И, павшим, глаз не выела роса…
…………………………………………..
Конь странно нервничал, прядал ушами,
Рука и плеть смирили его нрав.
За речкой крепость виделась с церквами,
И множество сверкавших солнцем глав.
Из древа стены возвышались над обрывом,
Весь склон его чапыжником* порос,
Усмешкой злой сломались губы криво –
С подола ветер гарь и пепел нёс.
«Хитёр, собака! Вижу, что бывалый,
Людей не видно и посад пожёг,
Чтоб ничего для штурма не осталось,
Ни брёвнышка использовать не смог!».
И Тамерлан в сраженьях умудрённый,
Не кинулся взять крепость с кондачка,
Проведал всё как есть про оборону
И только после «за рога схватил бычка».
У каждой крепости свои причуды,
Иначе – «ахиллесова пята».
Отыщется порой какой-нибудь Иуда
И распахнёт врата не ради за Христа.
………………………………………….
Князь каждый день всходил на эти стены,
Смотрел подолгу в сторону степей…
Какие рисовались ему сцены?
Что мог тогда сказать он сам себе?
Сегодня он взошёл не как обычно,
Тимур уже под городом стоял
И с вечера вчерашнего, как хищник,
Вынюхивал, высматривал, решал…
Огромный лагерь там раскинул басурманин,
Всю пойму Ельчика заполнили войска,
Внимательно глядел князь из-под длани
На это скопище, шатёр Хромца искал.
Отвлёк дружинник, показав вниз князю
На всадников, скакавших прямо к ним,
Из-под коней летели комья грязи,
Один был вой, другой же без брони.
«Смотри-ка, светлый князь. Не к нам ли
Нукер и всадник безоружный с ним?
К воротам скачут резво басурмане,
Руками машут, а о чём – поди, пойми».
К воротам подскакав, коней уняли,
По-русски безоружный возопил:
«Эй, князь! Вели посланье, чтобы взяли,
Эмир к нему сам руку приложил».
Князь ждал, когда ему доставят свиток,
Принял и, любопытствуя, прочёл.
Хромец писал без грубостей, открыто,
Напористо о том, что нужным счёл:
«Урус, отдай мне хана – города не тронем,
Он враг мой, ты им хочешь быть?
Но, если так, то всех здесь похороним
И вам не хватит леса на гробы.
Сюда пришёл я воевать не земли,
Другая цель преследует меня
И коли ты письму разумно внемлешь,
Его сумеешь правильно понять.
Подумай, князь, твоё ли это дело
В чужую петлю голову совать…?
Тут есть, где погулять мечам и стрелам…
Решай – уступишь или двинешь рать?».
Придя домой, позвал к себе монаха,
(он вроде писаря у князя пребывал)
Тот в келье над бумагой днями чахнул,
Гораздо тексты краской рисовал.
«Пиши, чернец, ответ Хромцу немедля!-
Решительно велел монаху князь,-
Отдашь гонцу, пусть сразу к нему едет,
Пока ещё заря не улеглась.
Пиши!
Здесь хана нет, а где? О том не знаю,
Ордынцев принял я как надобно гостей,
А ты пришёл никем сюда незваный,
Ведёшь себя, как в вотчине своей.
Какую бы ты цель себе не ставил,
Но в землях наших всё равно, как вор.
Гостей предать, эмир – себя ославить
И мы потщимся купно* дать отпор.
Мечей и стрел у нас самих в избытке,
Надёжные запоры у ворот,
Послушаться, приняв, совет из свитка –
Не пустим ли козла в свой огород?»
Ответом князь пути назад отрезал,
Хотя имел возможность бойни избежать
И это предлагал Хромец Железный,
Но князь елецкий выбор сделал. Жаль.
Удельный князь наследственных пределов
Особенных талантов не имел,
Родной земле служил душой и делом
И дважды покориться не хотел.
Когда б судьба его здесь не столкнула
С грозою Азии и всех других племён –
Рука писца перо б не обмакнула.
Сегодня знал бы кто таких имён?
Простит мне слог и пафос рассуждений
Держащий этот стих сейчас в руках,
Но опыт прошлого тогда лишь ценен,
Когда живёт в сегодняшних умах.
Штурм города
-2-
Вязали лестницы, фашины , туры ,
Работа шла привычным чередом,
Готовились брать город штурмом,
А взяв, отдать, как приз, войскам потом.
А опыта в таких делах имелось много
И город, как считал он, обречён
Конечно, если не придёт сюда подмога.
Откуда только? Вот ведь дело в чём!
Единства нет и в княжествах раздоры,
Князья все самостью увлечены,
Москва, Рязань…? Из них который
Решится здесь собраться для войны?
Всей крепью родовой сидят в уделах
И Поле Куликово им не впрок,
Как год спустя, Русь вновь огнём горела –
Наказана Ордой за тот урок.
Тимур сидел перед шатром походным,
Закат багровый освещал лицо,
Доклады принимал: «Тумены на исходной,
Весь город плотно взят в кольцо
И всё готово к штурму и осаде,
Сигнала только с нетерпеньем ждут,
Хотят повергнуть крепость за день
И княжью голову в корзине принесут».
Роились в голове Тимура мысли:
«Как лучше эту крепость штурмовать?
Подумать крепко, дать им вызреть
И постараться всё предугадать.
А крепость эта очень неудобна,
Нависла над слиянием двух рек,
Тумены хоть обучены и расторопны,
Но сколько здесь поляжет их навек?
Там лук с конём да меч кривой хозяин,
Маневр, удача, скорость и простор,
А тут овраги, лес, река перед глазами
И стрелы насмерть бьют со стен в упор».
Эмир уже был сильно озадачен,
Когда в дороге стал терять коней,
Людей. В степи война велась иначе,
А здесь враг в изощрённостях умней.
Как кони, в ямы волчьи с ходу рухнув,
С рожнами и со многими на дне,
Ломали ноги, вспарывали брюхо,
«Орешки» ранили копыта у коней.
Увечья люди тоже получали,
Кто целым оставался и в живых,
Снимали упряжь и других седлали
Коней себе из новых, запасных.
Потерь хоть небольших, но претерпели
И стали осмотрительней в пути,
Устали за год и быстрей всего хотели
Настичь ордынцев и не отпустить.
………………………………………….
Костры горели на подоле днём и ночью,
Дымами сизыми пропитан воздух весь,
А слухи, толки, быстро, по-сорочьи
Носились, анадысь , вчера и днесь.
Тревога с каждым часом нарастала,
И горький привкус был её во всём.
В сердца вселялась, мыслями терзала –
А вдруг…? А как…? А, что потом…?
Князь Фёдор, воевода и дружина,
Посадские, ордынцы – все кто был
На стенах, знали твёрдо – нет средины,
В нервозном ожидании застыл.
-3-
«Очнись, тетеря! Сечь за это надо,
Увидит старший, он-то, не смутясь,
Огреет плёткой да вдогонку матом
Таким, какой не слышал отродясь.
Рассвет почти, туман лежит в низинах,
Глаза и уши надо навострить», -
Отчитывал напарника детина,
Тычками, продолжая, тормошить…
«Ну, хватит, хватит! Что ты, в самом деле?
Не яблоки трясёшь в чужом саду,
Которые, к тому же, не дозрели,
Но я-то не в бессмысленном бреду.
Не спал, задумался чуток и что же?
А ты поднял на всю округу ор,
Напрасно наших только потревожишь –
Спокойны сыроядцы до сих пор…».
С лучами первыми туман редел и таял,
Движенье громкое послышалось внизу,
Там, басурмане, словно волчья стая,
На приступ уже лестницы несут.
И словно осы, стрелы загудели,
Лишь лестницы коснулись стен едва
И многие с горящею куделью,
Как молнии, летели на дома.
Те вспыхивали сразу, как солома,
Горели жарко с искрами вразброс
И город запылал костром огромным,
И многие лишения понёс.
Мгновенно все забрала оживились,
Багры, мечи, ослопы* пошли в ход.
Смолу и вар на головы им лили,
Всё то, что вред там больший нанесёт.
«Аллах акбар!», - орали иноверцы,
Срывались, но упрямо лезли вверх,
Ельчане били их немилосердно
С молитвой божьей, веруя в успех.
«Яхши , яман – беда в один карман,
Дерись и думай о своей удаче.
И тот не зван, и рядом басурман,
Но бабы наши горше, по нам, плачут»,-
Горланил вой, сбивая нападавших
И те, вопя, летели вниз и в ров.
Один из многих дело своё знавших,
Сражался, не жалел чужих голов.
Ордынцы бились зло, ожесточённо,
(а сдаться здесь никто не предлагал),
Плечом к плечу, с упорством обречённых
Пока могли держаться на ногах.
Отбоя не было от наседавших,
Как саранча, по лестницам ползли,
Не разбираясь, по телам, от ран кричавших,
Валявшихся под стенами в пыли.
Не лучше всех пришлось стене восточной,
Таран там силился врата разбить.
Сработаны на совесть были прочно,
Успели их вторыми укрепить.
Весь первый день Тимур без передыха
Пытался оборону одолеть –
Не смог. Когда под вечер битва стихла,
Решил всё сам на месте оглядеть.
Под стенами, во рвах лежали трупы
В чернеющей, запёкшейся крови –
Где порознь, но вповалку чаще, купно…
Осмотр, его никак не вдохновил.
Эмир привык смотреть на жизнь чужую
Легко и равнодушно, как на вещь.
Особенно своей он не рискуя,
Бросал их, как дрова бросают в печь.
Решимость и отвага осажденных
Подталкивали к мысли, чтоб уйти,
Но это значило остаться побеждённым,
Остаток лет бесславно провести.
Мурзы и темники, войска возропщут,
Сомненье в них, выходит, сам взрастил…?
А он не делал ничего на ощупь,
Поэтому у власти долго был.
Кровавый путь проделал, и оставить
Врага здесь недобитого и вспять
В Мавераннахр к себе вернуться править …–
Осмелился бы кто ему сказать?!
В другой день штурм не повторили,
Князь Фёдор понимал, что неспроста.
В затишье это мёртвых хоронили
Латали в стенах слабые места –
Со стороны полунощной, ворота,
Смолу, дрова таскали для котлов…
Не прекращалась ни на час работа
Пока светло и солнце не зашло.
В церквах служили панихиды,
За воинство молились за своё,
Подсчитывали раненых, убитых,
Готовили горючее смольё.
Внизу подряд всех убиенных
Враги бросали, как фашины, в ров,
(чтоб утром без препятствий лезть на стены)
Телами заполняли до краёв.
Попутно собирали там оружье:
Щиты, топорики, кольчуги и мечи,
Булавы, стрелы, луки – всё, что нужно,
Исправно и, что можно притащить.
На третий день опять всё закрутилось,
Чуть светом зорька стены облекла,
Как супостат (где брал он только силы?)
На приступ кинулся, крича гортанное «Хур-р-ра!».
Волной накатной хлынули на крепость
И кое-где сумели потеснить
Защитников. Казалось только небо
Ельчан способно нынче защитить.
На лестницах висели словно гроздья,
Один сорвавшись, многих увлекал,
Ломали шеи, спины, кости
Ударившись с такого высока.
Трещали головы, щиты и копья,
А рёв такой стоял! Не слышно слов.
С пожарищ поднимались пепла хлопья,
Летели аж до самых облаков…
И в этот раз, неся в войсках потери,
Эмиру снова отступить пришлось.
«И это всё, что смог я за неделю,-
Раздумывал в сердцах он зло, -
Одним убитым счёт идёт на сотни,
Завален ранеными весь обоз,
Но сколько будет павших за сегодня
Пока никто ещё мне не донёс».
И он прибег к испытанной блокаде,
И обложил Елец со всех сторон,
Чтоб дохли от измора, в дымном чаде,
Чтоб лично сам князь прибыл на поклон.
Носили брёвна к стенам и поодаль
С наветренной бросали стороны,
И жгли костры и лили на них воду,
И город занавесили дымы.
Решение
Князь Фёдор нервничал. Под скрипы половицы
Ходил и хмурил озабоченно чело,
В палатах княжьих, а верней, в светлице
Собрал он всех, кто правил ремеслом
Всей обороны крепости елецкой,
То есть начальников ордынских и своих.
Татары говорили вольно, резко,
Но князь, их дальше к ссоре не подвиг.
«Которы нам здесь только не хватает, -
Насмешливо сказал, подняв ладонь, -
Беда одна на всех и все устали…
Не распускать советую супонь .
Вы лучше думайте, что делать будем?
Провизии осталось дня на два
Надеяться, мечтать теперь о чуде?
Кумекайте. На что вам голова?
Фураж сгорел почти и непригоден,
Вода пока доступна, но на ней
Недолго так протянешь и проходишь…,
А супостат, то нас он не дурней
И ждёт, когда мы здесь перегрызёмся,
Иль перебьём друг друга за кусок,
Надеюсь, что без крови обойдёмся,
Затянем лучше туже поясок».
Поднявшись сразу, было, гвалт, утихнул
И стало слышно, как трещит свеча.
Одними спорами не сладишь с лихом
Без помощи уменья и меча.
Бузу стерпев, князь мысль свою продолжил,
Наверно крепко думал он о том
И вот теперь, как будто всё итожа,
Он предлагал оставить этот дом:
«Есть три пути. Один не безнадёжен,
Склоняюсь я, чтоб в поле выйти нам
И дать им бой, использовать возможность
Пробиться и уйти, не все полягут там.
Завалы разгребём перед вратами
И утром рано, сладок пока сон,
Нежданно, купно сразу же ударим,
Вельми потщимся нанести урон.
Не все, но люди, часть, спасутся,
Остаться здесь, тогда все перемрут
От голода. Железному уродцу
Терпенья хватит долго пробыть тут.
А будем живы, вновь отстроим город,
Дома поставим, деток наплодим,
Сей час же думать надо скоро,
Не первый час бесплодно здесь сидим...».
Сидели, слушали и хмурились тревожно,
Никто: ни «за», ни «против» не сказал,
Решенье принималось каждым сложно
Теперь и здесь же и глаза в глаза…
Под вечер разошлись, позвал княгиню,
Поведал ей, как есть всё, на сей час,
На этот случай всё давно прикинул
И многих раненых вот так он спас…
«И что теперь со всеми нами будет?»,
Не то вопрос, не то укор звучал в словах,
По-бабьи горестно вздохнула полной грудью,
Во вздохе всё: и боль с тоской, и страх.
«Сегодня же уедешь, ночь настанет, -
Сказал в ответ князь, опустив вопрос, -
«Найду в Козельске или же в Рязани
Потом. Верхом поедешь, без колёс.
Ванюшку береги, а дед поможет
И брат не даст в обиду, если что…
Будь с отроком, прошу тебя, построже,
Пусть помнит – княжич он, не абы кто!
С тобой, нам верные, дружинники поедут
И тайными ходами проведут,
Даст бог, и мы за вами вскоре следом,
Я верю – дни хорошие грядут.
Давай простимся, сядем на дорожку,
Прости мои обиды невзначай, -
Прижал к щеке своей её ладошку, -
Ты с сыном жизнь моя, моя печаль».
И грустно посмотрел в глаза княгине,
Как если бы прощался навсегда,
Та, чувствуя, как всё внутри вдруг стынет,
Была готова тут же зарыдать…
Видение Тамерлану
А утром, через день, когда серели дали,
Когда рассвет не чёток и пуглив,
Ельчане, словно призраки, напали,
Рубили, резали врага пока могли.
Но тот недолго оставался в шоке,
Опомнившись, он принял этот бой
Неравный для ельчан, зело жестокий,
Последний в судьбах их и роковой.
Князь ранен был на выходе из боя,
Упав на твердь, в беспамятстве лежал,
Оставив вражьи трупы за собою,
Конь верный тут же, рядышком стоял.
Узнали по доспехам и оружью
Когда заря багрянцем расцвела,
Подняли – крови под ним лужа,
В боку торчала острая стрела…
Эмиру доложили о находке,
Сказали, что князь Фёдор совсем плох,
Тимур воскликнул удивлённо: «Вот как!
Скажите, чтоб табиб ему помог…
В порядок приведите все тумены
И шлите сразу, до единого, на штурм,
Сожгите город и берите пленных,
Три дня даю», - отдал приказ Тимур…
……………………………………….
Дела домашние давно к нему взывали
Вернуться в Самарканд к себе и там
Порядок навести рукой и сталью,
Поставить всех, как прежде, на места.
Он внешне выглядел сухим, суровым,
Морщины резкие не портили лица
Он, как оружием, владел прекрасно словом,
И был похож скорей на мудреца.
Жестокосерден, беспощаден и удачлив,
Во всё вникал до самой глубины,
О нём по-разному сейчас судачат,
Не умаляя всей величины.
Монгол из племени степных барласов,
Всего добился в жизни только сам,
Признание пришло к нему не сразу –
Хвала уму его, таланту, небесам…
…В шатре пред ним в руках с младенцем, дева
С глазами чистыми, небесной синевы...
«Молчи и слушай, а услышав, сделай,
Что я скажу тебе не для молвы.
В раздумьях днесь ты пребываешь трудных,
Сомненья гложут в верности шагов,
Покинуть Русь склоняешься подспудно
И не искать ещё себе врагов.
Иди, Тимур, иди и не смущайся,
Удача отвернётся от тебя
И никогда сюда не возвращайся,
Ты слышишь? Больше никогда!».
Фаворский свет возник вдруг за спиною
И женщина исчезла, как пришла…
Очнулся, встал и вышел. За стеною
Ни-ко-го. Одна охрана не спала.
И Тамерлан, захваченный виденьем,
В шатёр вернувшись, больше не заснул.
Лежал и думал, принимал решенье –
К Москве вести войска иль повернуть?
Опасность есть остаться там надолго,
И допускал, что может навсегда.
А рыскать в землях этих волком?
Нет прыти прежней и года… года… года.
«Осада крепости елецкой показала,
Что здесь меня, незваного, не ждут,
Людей в войсках уменьшилось до мала,
И смутно чувствую неясную вражду.
Что я достиг войной на этих землях?
Пленил ли Тохтомыша, отомстил?
Богатую добычу заимел? За тем ли
Так много времени потрачено и сил?
Сожженный город и толпу из пленных,
И князя полумёртвого средь них
Я получил, но за какую цену?
Погибших здесь мне некем заменить!
Доносят мне из Самарканда об изменах,
И могут нанести удар под самый дых,
Похоже, там готовят уже смену
Пока я здесь ещё, в краях лесных…».
А утром, утвердившись в этом мненьи,
Всех темников и мурз собрал в шатёр.
Не раскрывая истинных причин решенья,
Назначил вечером всеобщий сбор.
И через день увёл войска обратно,
В Мавераннахр направился, на юг.
«Не всё,- признался он,- сложилось складно…»
Но только в мыслях сам себе, не вслух.
Ноябрь 2011 г.