Гремит торжественно "Тарелка"* о "нерушимых и свободных"
(Знать, шесть утра). Проворной белкой скачу по комнате. Сегодня
День будет трудным: обе школы и хор, рисунки в стенгазету,
Забрать у Н. словарь толковый, купить альбом. (Скорей бы лето).
Спешу по лесенке вприпрыжку, машу, как крылышком, портфелем -
Пусть полетают ноты, книжки. Внизу автобус еле-еле
Ползёт и фыркает, в тумане две фары выглядят зловеще.
Его, как будто на аркане, толпа выхватывает, хлещет
Рукой мозолистой и, смачно покрыв шофёра и гараж,
Рабочий люд, с похмелья мрачный, берёт сей ЛАЗ на абордаж.
Плывём к Москве, как сельди в банке, доской стиральною дорога.
А нам навстречу спозаранку спешит народ. Как по тревоге,
Гудок фабричный безутешный, могильно-скорбный, заунывно
Зовёт народ кирзачный, грешный, лихой, ухватистый, двужильный.
И телогреечные волны плывут, пульсируя клубочком,
Туда, где высится безмолвный фабричный остов у мосточка.
Заглатывают люд входящий цеха, уже снуют ткачихи,
Гремит, как юный барабанщик, станок, челнок мелькает лихо.
"МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ПРИ КОММУНИЗМЕ!" - на проходной горит плакат.
Ещё лет двадцать у Отчизны до слова горького "распад".
---------------
Тарелка* - радиорепродуктор висел в общем коридоре большого дома, не выключался никогда. В 6 утра играл гимн.