Arthur RIMBAUD
LE BATEAU IVRE (Есть неточности в публиковании французского текста)
Comme je descendais des Fleuves impassibles,
Je ne me sentis plus guid; par les haleurs :
Des Peaux-Rouges criards les avaient pris pour cibles,
Les ayant clou;s nus aux poteaux de couleurs.
5 J’;tais insoucieux de tous les ;quipages,
Porteur de bl;s flamands ou de cotons anglais.
Quand avec mes haleurs ont fini ces tapages,
Les Fleuves m’ont laiss; descendre o; je voulais.
Dans les clapotements furieux des mar;es,
10 Moi, l’autre hiver, plus sourd que les cerveaux d’enfants,
Je courus ! Et les P;ninsules d;marr;es
N’ont pas subi tohu-bohus plus triomphants.
La temp;te a b;ni mes ;veils maritimes.
Plus l;ger qu’un bouchon j’ai dans; sur les flots
15 Qu’on appelle rouleurs ;ternels de victimes,
Dix nuits, sans regretter l’;il niais des falots !
Plus douce qu’aux enfants la chair des pommes sures,
L’eau verte p;n;tra ma coque de sapin
Et des taches de vins bleus et des vomissures
20 Me lava, dispersant gouvernail et grappin.
Et d;s lors, je me suis baign; dans le Po;me
De la Mer, infus; d’astres, et lactescent,
D;vorant les azurs verts ; o;, flottaison bl;me
Et ravie, un noy; pensif parfois descend ;
25 O;, teignant tout ; coup les bleuit;s, d;lires
Et rythmes lents sous les rutilements du jour,
Plus fortes que l’alcool, plus vastes que nos lyres,
Fermentent les rousseurs am;res de l’amour !
Je sais les cieux crevant en ;clairs, et les trombes
30 Et les ressacs, et les courants : je sais le soir,
L’Aube exalt;e ainsi qu’un peuple de colombes,
Et j’ai vu quelquefois ce que l’homme a cru voir !
J’ai vu le soleil bas, tach; d’horreurs mystiques,
Illuminant de longs figements violets,
35 Pareils ; des acteurs de drames tr;s antiques
Les flots roulant au loin leurs frissons de volets !
J’ai r;v; la nuit verte aux neiges ;blouies,
Baisers montant aux yeux des mers avec lenteurs,
La circulation des s;ves inou;es,
40 Et l’;veil jaune et bleu des phosphores chanteurs !
J’ai suivi, des mois pleins, pareille aux vacheries
Hyst;riques, la houle ; l’assaut des r;cifs,
Sans songer que les pieds lumineux des Maries
Pussent forcer le mufle aux Oc;ans poussifs !
45 J’ai heurt;, savez-vous, d’incroyables Florides
M;lant aux fleurs des yeux de panth;res ; peaux
D’hommes ! Des arcs-en-ciel tendus comme des brides
Sous l’horizon des mers, ; de glauques troupeaux !
J’ai vu fermenter les marais ;normes, nasses
50 O; pourrit dans les joncs tout un L;viathan !
Des ;croulements d’eaux au milieu des bonaces,
Et les lointains vers les gouffres cataractant !
Glaciers, soleils d’argent, flots nacreux, cieux de braises !
;chouages hideux au fond des golfes bruns
55 O; les serpents g;ants d;vor;s des punaises
Choient, des arbres tordus, avec de noirs parfums !
J’aurais voulu montrer aux enfants ces dorades
Du flot bleu, ces poissons d’or, ces poissons chantants.
— Des ;cumes de fleurs ont berc; mes d;rades
60 Et d’ineffables vents m’ont ail; par instants.
Parfois, martyr lass; des p;les et des zones,
La mer dont le sanglot faisait mon roulis doux
Montait vers moi ses fleurs d’ombre aux ventouses jaunes
Et je restais, ainsi qu’une femme ; genoux...
65 Presque ;le, ballottant sur mes bords les querelles
Et les fientes d’oiseaux clabaudeurs aux yeux blonds.
Et je voguais, lorsqu’; travers mes liens fr;les
Des noy;s descendaient dormir, ; reculons !
Or moi, bateau perdu sous les cheveux des anses,
70 Jet; par l’ouragan dans l’;ther sans oiseau,
Moi dont les Monitors et les voiliers des Hanses
N’auraient pas rep;ch; la carcasse ivre d’eau ;
Libre, fumant, mont; de brumes violettes,
Moi qui trouais le ciel rougeoyant comme un mur
75 Qui porte, confiture exquise aux bons po;tes,
Des lichens de soleil et des morves d’azur ;
Qui courais, tach; de lunules ;lectriques,
Planche folle, escort; des hippocampes noirs,
Quand les juillets faisaient crouler ; coups de triques
80 Les cieux ultramarins aux ardents entonnoirs ;
Moi qui tremblais, sentant geindre ; cinquante lieues
Le rut des B;h;mots et les Maelstroms ;pais,
Fileur ;ternel des immobilit;s bleues,
Je regrette l’Europe aux anciens parapets !
85 J’ai vu des archipels sid;raux ! et des ;les
Dont les cieux d;lirants sont ouverts au vogueur :
— Est-ce en ces nuits sans fonds que tu dors et t’exiles,
Million d’oiseaux d’or, ; future Vigueur ?
Mais, vrai, j’ai trop pleur; ! Les Aubes sont navrantes.
90 Toute lune est atroce et tout soleil amer :
L’;cre amour m’a gonfl; de torpeurs enivrantes.
; que ma quille ;clate ! ; que j’aille ; la mer !
Si je d;sire une eau d’Europe, c’est la flache
Noire et froide o; vers le cr;puscule embaum;
95 Un enfant accroupi, plein de tristesse, l;che
Un bateau fr;le comme un papillon de mai.
Je ne puis plus, baign; de vos langueurs, ; lames,
Enlever leur sillage aux porteurs de cotons,
Ni traverser l’orgueil des drapeaux et des flammes,
100 Ni nager sous les yeux horribles des pontons
1871
******************************************************
Эдуард Юрьевич Ермаков:
ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ (Подстрочник с авторской правкой КС)
--------------------------------------------------------
Когда я спускался по беззаботным рекам,
Я не чувствовал более себя ведомым бурлаками:
Краснокожие крикуны взяли их за мишени,
Приковав нагими у цветных столбов.
Я не заботился обо всех экипажах,
Перевозчиках фламандского зерна и английских хлопков.
Когда эти шумные покончили с моими бурлаками,
Реки позволили мне плыть вниз (по течению), куда пожелаю.
Среди сердитого плеска приливов,
Я, прошлой зимой более глухой, чем мозги детей,
Я побежал! И отвязавшиеся Полуострова
не терпели беспорядка более победоносного.
Грозы благословили мое морское пробуждение.
Легче пробки, я танцевал на волнах,
Которые прозваны вечными носильщиками жертв,
Десять ночей, не жалея о глупых глазах фонарей!
Более нежная, чем для детей плоть верных яблок,
Обняла зелёная вода мою еловую скорлупку,
И от пятен синих вин и рвоты
Омыла меня, проходя через руль и якоря.
И, порой, я купался в Поэме
Моря, заполненного звёздами, млечного,
Поглощая зелёную лазурь; где, бледно колыхаясь,
Восхищённый, иногда плывет задумчивый утопленник;
Где, внезапно окрашивая синеву, безумья
И медленные ритмы, в сиянии дня,
Крепче алкоголя, объёмнее наших лир,
Сбраживают горькую рыжину любви!
Я познал небеса, рвущиеся от молний, и смерчи,
И прибои, и течения; я познал вечер,
Рассвет, восторженный как племя голубей,
И иногда видел то, что человек мечтает узреть!
Я видел низкое солнце, захваченное мистическим трепетом,
Освещавшее длинные фиолетовые отвердевшие волны,
Подобные актерам древнейших драм,
Потоки, катящие вдаль свои лопасти!
Мне грезилась зелёная ночь со слепящими снегами,
Поцелуи, неспешно поднимающиеся к глазам моря,
Движение неслыханных соков,
Пробуждение, жёлтое и синее, фосфорических певцов!
Я следовал, целые месяцы, истерическим
Свинствам — зыбь атаковала рифы,
Не ведая, что светящиеся стопы Марии
Способны взбить морды одышливым Океанам!
Я задевал, знайте, невероятные Флориды,
Смешивая цветы пантерьих глаз с кожами
Людей! Радуги, натянутые уздою,
Под горизонтами морей, у сине-зелёных стад!
Я видел, как бродят огромные болота — садки,
Где гниют в тростниках целые левиафаны!
Падение вод в сердце штилей
И дали у бездонных водопадов!
Ледники, златые солнца, перламутровые потоки и медные небеса!
Ужасные мели в глуби смутных заливов,
Где гигантские змеи, съедаемые клопами,
Лелеют скрученные деревья, пахнущие черными духами!
Хотел бы я показать детям этих дорад
Голубого потока, этих золотых рыб, этих поющих рыб.
— Пена цветов благословляла мои блуждания без якоря,
И несказанные ветра временами вздымали меня.
Иногда мученик, утомленный полюсами и областями —
Море, чьи рыдания делали приятной качку —
Поднимало ко мне цветы теней, с желтыми присосками,
И я отдыхал, как коленопреклоненная женщина...
Я был почти что остров, качая на бортах ссоры
И помёт злобных белоглазых птиц,
И я блуждал, а на хрупких путях мои
Утопленники опускались в сон спиной вперед!
Но я, корабль, затерянный в кудрях бухт,
Брошенный ураганом в эфир, что не видел птиц;
Я, чей пьяный от воды остов
Не спасли бы Мониторы и парусники Ганз;
Свободный, дымящийся, скрытый фиолетовыми туманами,
Я, дырявивший алеющее небо, будто стену,
Тот, что несёт (отличное варенье для лучших поэтов)
Лишайники солнца и коросту небесной лазури;
Бежавший, замаранный электрическими Лунами — малютками,
Безумная доска с эскортом чёрных морских коньков,
Когда июль крушил ударами дубин
Ультрамариновые небеса в пылающих воронках;
Я, дрожавший, чувствуя, как стонут лье за пятьдесят
В течке Бегемоты и вязкие Мальстримы —
— Вечный искатель голубого покоя —
Я жалею о Европе, её древних причалах!
Я увидел звёздные архипелаги! и острова,
Чьи неистовые небеса открыты плывущему:
— В эти ли бездонные ночи ты спишь или бежишь,
Миллионом золотых птиц, грядущая Сила?
Но, право же, я плакал слишком много! Удручают эти Зори.
Ужасна каждая луна и каждое солнце горько;
Острая любовь вдула в меня опьяняющее оцепенение.
О, пусть взорвётся мой киль! О, выйти бы в море!
Если мне нужна какая-нибудь вода Европы — то это лужа,
Чёрная и холодная, в которой, в благоуханные сумерки,
Ребёнок, полон грусти, на корточках пускает
Кораблик, хрупкий, как майская бабочка.
Я не могу более, окунувшийся в томление ваше, о [острые как лезвие] волны,
Идти в кильватере перевозчиков хлопка,
Или пересекаться с гордыми флагами и огнями,
Или плыть под ужасным оком плавучих доков!
*****************************************************
Фёдору Алексеевичу Лосеву - с благодарностью
ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ
(Кариатиды Сны, перевод)
---------------------------
По беззаботным рекам я спускаюсь - сам!-,
Не чувствуя себя добычей бурлаков:
Те голыми прикованы к цветным столбам,
Мишенью став для краснокожих крикунов.
До экипажей всех какое дело мне,
До перевозчиков фламандского зерна
И хлопка Англии! Теперь одно в цене -
Плыть по теченью вниз, куда желаю я!
Средь волн сердитых, обжигающих ветров,
Зимой , глухой не меньше, чем мозги детей,
Бежал я... И никто из брошенных порт`ов
Победоносней беспорядков не терпел.
Благословили грозы пробужденья труд,
И легче пробки танцевал я на волнах,
Что жертв носильщиками вечными зовут,
И вовсе не жалел о глупых фонарях!
Нежней, чем рот ребёнка яблочная сласть,
Зелёная вода скорлупку обняла,
Отмыв от синих пятен вин и рвотных масс
Меня, включая даже руль и якоря.
В Поэме Моря растворялся я порой,
В лазури, поглотившей Млечный звёздный свет,
И бледно колыхаясь, восхищённый мной,
Задумчивый утопленник плыл мне вслед.
Порою красило безумье синий мир,
И медленные ритмы сквозь сияний дни
Покрепче алкоголя, больше наших лир
Мне горечь сбраживали ржавчиной любви!
Познал я небеса, что разрывает смерч,
Полёты молний, и теченья, и прибой,
Познал я вечер, и как стаю голубей, рассвет,
Встревоженно летящий надо мной!
Мистическое солнце трепетало там,
Играя светом в фиолетовых тенях,
И волны , как актёры из античных драм,
Катили лопасти свои, презревши страх.
Мне грезились слепящие снега, и ночь
Зелёная, и поцелуи без конца,
Неслыханные соки, мчащиеся прочь,
И пробужденье жёлто-синего певца.
Атаковала рифы истеричка-зыбь,
Я следовал за этим свинством целый год,
Не ведая, что стопы всех Марий средь глыб
Способны океанам взбить дыханье морд.
Невероятные Флориды предо мной
Смешали с кожею цвета пантерьих глаз,
И были радуги натянуты уздой
Над горизонтом средь зелёно-синих стад!
Я видел, как болот ловушки ждут беды,
Где в камышах Левиафан гниёт давно,
Среди затишья - ниспадение воды,
Что погружается в невидимое дно.
Златые солнца в небесах, в потоках льды,
В заливах смутных ужасающая мель,
Гиганты змеи, их едящие клопы,
В деревьях скрученных лелеющие лень.
Хотел бы детям показать я дивных рыб -
Поющих , золотых - в потоках голубых...
И славили цвета блуждания мои,
И несказанные ветра вздымали их.
Меж полюсами море мучилось без мер -
Я качку за его рыданья принимал!-
И тени с жёлтыми присосками наверх
Вздымало, чтобы на колени я вставал.
Я был почти что остров; на борту качал
Птиц - злобных, белоглазых - склоки, их помёт,
В моих болезненных путях, где я блуждал,
Утопшие спускались в сон спиной вперёд!
Но я, затерянный в кудряшках бухт корабль
И ураганом брошенный в эфир без птиц,
Я, пьяный от воды, измотанный, как раб,
Не спасшийся нигде, не падающий ниц,
Дымящийся, свободный, скрытый за туман,
Дырявящий небес алеющую твердь,
Тот, что несёт(О, поэтический дурман!)
Лишайники лучей с коростой синих бездн;
Замаранный сияньями малюток Лун,
Безумная доска с эскортом ей морским -
Коньков! -, когда крушил ударами июль
Вокруг пылавших звёзд небес ультрамарин ;
Дрожащий, чувствуя, как стонут вдалеке
Мальстремы вязкие и в течке Бегемот,
Искатель голубой свободы на песке -
Жалел о древних бухтах европейских вод;
Архипелагов звёздных познавал я тишь
И острова, чьи небеса открыты - ввысь:
- Не в эти ль ночи ты бездонные бежишь,
Грядущее , мильонами волшебных брызг?
О, как я много плакал среди этих зорь,
Средь горечи всех солнц и ужасов всех лун,
Оцепененье вдунула в меня любовь...
О, выйти б в море мне! О, киль взорвёт мой ум!
Лишь лужи чёрная холодная вода
Европы мне нужна в благоуханья срок,
Где грусти полное на корточках дитя
Кораблик выпустит, как майский мотылёк.
Я больше не могу в кильватере идти
У возчиков зерна - в томлении продрог!
Не пересечься б только с флагами в пути,
С твоим ужасным оком, плавающий Док!