СЕЛФИ
Как и вы, я убаюкан зыбью
Беспросветных календарных дней.
Только проступают красной сыпью
Выходные у календарей.
Как у вас, застольное веселье
Не для пьянства, а здоровья для.
Чтобы показалась каруселью
Нашей жизни мертвая петля.
Только у меня в пылу бессонниц
Предстает святынею у глаз
Мой талан, мой старенький червонец,
Вечно неразменный. А у Вас?
ФОРМУЛА
Через боль и слёзы униженья
Создаётся в сутолоке дней
Формула взаимопритяженья
Честных и порядочных людей.
В ношеном - чисты и элегантны,
Веруя, что счастье не в харчах,
Держат худосочные атланты
Землю на немеющих плечах.
Знают: подлые линяют,
В "дурачки" надыбав козырей.
Но коней на переправе не меняют
И не выбирают матерей.
ВОТ И СДЕЛАЛИ ВЫБОР
Вот и сделали выбор,
И живем без оков.
А Высоцкий и Визбор
Не звучат из окон.
На перроны вокзала
Опускается мгла.
Если б молодость знала,
А старость могла.
Пусть у вас гимнастерки
В круглых дырах от пуль.
Пусть числитель шестерка -
В знаменателе нуль.
То, что с детства запало,
Не сжигайте дотла.
Если б молодость знала,
А старость могла.
Истрепалися книжки
В ослабевших руках,
А седые мальчишки
Не доспорят никак.
Жизнь петлю завязала
На веревочке зла.
Если б молодость знала,
А старость могла.
РОДИНКА
«Осторожно, двери закрываются.
Следующая станция ИЗМАЙЛОВСКИЙ ПАРК»
И из стен вагона появляются
«Fuck you», «Love you», «ЦСКА», «СПАРТАК».
Все большое состоит из малого.
Долог путь от «Fuck you» до «Love you».
Вот и еду навестить Измайлово,
Маленькую родинку свою.
Жизнь - тельняшка: солнышко – ненастье,
Полные края – сухое дно.
Говорят, что родинки на счастье.
Вон их сколько, только где оно.
И чем ближе милая сторонка,
Все боюсь, как встречусь я с тобой,
Превратится прежняя девчонка
В женщину с изжитою судьбой.
РИЖСКОЕ ШОССЕ, СЫЧЁВСКИЙ ПОВОРОТ
До лихого времени, до поры
В баньке деревянной у реки
Замочили на ночь топоры
С вечера бухие мужики.
Замочить бы горестей пуды,
Утопить на дно вериги бед
И в старинном зеркальце воды
Угадать себя в семнадцать лет.
Вместо водки выпить крепкий чай.
В отсвете единственной свечи
До рассвета слушать как молчат
Городище, Язвище, Сычи.
КРУГ ПОЛЯ ЛЕС
Круг поля лес. Берёзки-ёлочки
Замлели от июльской духоты.
Бредут стада. Играют тёлочки,
Забрасывают ножки на хребты.
А за дорогой занавоженной
Могилки - их едва приметит глаз.
Одни ухожены, к другим тропа не хожена.
Пройдешь и не заметишь. И не раз.
Прожили жизнь, деля всё поровну
И из харчей, и из деньжат.
Лежат в сырой земле Парфёновны
И Николаичи лежат.
У тех могил спокойно сердце
Забытым голосом поёт.
Июльский ветер скрипнет дверцей.
Шумит трава, как будто кто идёт.
НА НОЧЬ ГЛЯДЯ
Со вчера как раздали получки
Ни следа от ворот до ворот.
Чарка водки, соленый огурчик.
Думу думает русский народ.
Рыщет тропкою через деревья
Русских матерных слов немота.
Ты куда еще прешься, деревня.
Спать ложиться пора, темнота.
Еле тлеет, сбивается с курса
Мысль под тяжестью новых годин.
«Ведь подняли же рыбину «КУРСКА».
Значит что же, опять победим?»
Долго в доме не гаснет окошка
Перекрещенный русский квадрат.
А потом ущипнут за гармошку
И опять тишина. До утра.
СЧАСТЛИВЫМ ЗАСНУТЬ
Счастливым заснуть и счастливым проснуться,
Спросонья найти настоящий ответ.
Одною рукою с трудом дотянуться
До пачки измятой крутых сигарет.
Потом закурить, не вставая с постели,
И, что бы в окошке лохматые ели
Шумели, шумели, шумели...
Потом в тишине поскрипеть половицей,
Спуститься с ведерком к реке за водой,
Умыться, побриться, по пояс облиться
Водою по утру еще ледяной.
Господни гробы, причитанья раввина,
Языки огня и по ветру зола...
Все это чужое. Я - житель равнины
И пухом мне будет родная земля.
И, что б схоронили меня, как сумели.
И, чтоб на поминках смеялись и пели.
И до пьяна пили и до сыта ели.
СРЕТЕНЬЕ
На земле их было с миллионец,
Так, пустяк, какой-то миллион.
И сидел мальчишка кроманьонец
На ступеньках грота Кроманьон.
Ничего ничто не предвещало.
Мелких нужд кружило колесо
И луна привычно освещала
Плоское широкое лицо.
Крыша и очаг, костёр и пища.
Почему, сегодня невдомёк,
Выхватил мальчишка из кострища
Маленький шершавый уголёк.
И одним движеньем, без отрыва,
Вспомнил про убитого быка.
Как летел тот бык стремглав с обрыва,
Раздувая на лету бока.
Вспомнил, как ревел в ловушке мамонт,
Пропадая в самом цвете лет.
Вспомнил он, как выглядела мама,
Семерых произведя на свет.
«Эй, смотрите! Это наша эра!
Это мы и нашей жизни план
На стенах и потолках в пещерах
Альтамиры, Ласко, Монтеспан.
Ваши души слабы и убоги
С богом от рожденья и везде.
Наши только обретают Бога
В каждодневном каторжном труде.»
Небогата ранняя палитра
В первобытных охре и угле
Где то на краю палеолита
Первой встречи с Богом на земле.
ПРАВОСЛАВНОЕ
Ночь проходит и уходит в утро.
Золотой петух вскочил на шест.
Старенький прокуренный компьютер
286
В суть моих проблем еще не въехал
И ответа точного не дал.
И петух еще не кукарекал,
А уж трижды Петр Христа предал.
Подставляй-ка шею россиянин
Под нательный православный крест,
Коли нет зарока испытаньям,
Расставаньям, перемене мест.
Коль кругом царит иудства скука,
Аж в глазах стоит осины сук,
Коли жизнь, как бешеная сука
Вырывает козыри из рук.
Бьется утро в переплетах рамы
Новой благодатью неземной.
Мертвые не имут сраму.
Мертвые. А ты живой.
ХОДИТ В МИРЕ МАЛЬЧИК
Ходит в мире мальчик, светлый и безусый.
Легкая походка и отцова стать.
Подрастает в мире Боже наш Иисусе
Во втором пришествии воздать.
В мире, оглушенном «СКАРПАМИ» и «ПРОДИДЖИ»,
В мире, ослепленном блеском ярлыков,
От крестов нательных язвенные пролежни
Он пришел целить у стариков.
Что до остальных, то в меру их искуса –
«Чур, меня оставить», «Чур, меня забрать».
Подрастает в мире Боже наш Иисусе
По заслугам каждому воздать.
Встретимся на улице, дома или в офисе,
Коли не усмотришь смертного греха,
Боже, научи меня крепкой русской прописи
Строк тобой внушенного стиха.
СВЕТЕЛ СВОД НА ЗАПАД И ВОСТОК
Светел свод на запад и восток,
Обещая утро, день и вечер,
Перевоплощенные в восторг
Новых встреч, свиданий и вечерей.
Прячет тень старинное крыльцо,
Ведра, а за ними коромысло.
И легла внезапно на лицо
Паутинка незнакомой мысли.
Почему в полночной тишине
Малоузнаваемые тени
Медленно рассказывают мне
О моем прямом предназначенье
В вечной суете добра и зла.
Почему по телефонной трубке
О своих пожизненных делах
Говорят со мной живые трупы.
Пайка черного в раненьях ножевых
Да стакан с весельем сумасшедшим
В память об ушедших, но живых,
Вслед живым, безвременно ушедшим.
АНГЕЛ МОЙ ХРАНИТЕЛЬ
Час свиданья короток и дорог,
Но читаю внятно, не спеша.
Ну и что, что все услышит ворог?
Есть же и ворога душа.
В час ночной путей необозримых
Вспомню/помяну своим стихом
Ненавистных мне и мной любимых,
Чистых и отмеченных грехом.
Пусть услышит каждый, кто захочет,
Друг ли, враг, неважно кто таков.
На ветру трепещет и полощет
Сшитый наспех флаг из лоскутов.
Спит страна в дурмане от удушья
И, расчленена наверняка,
Вся в надрезах, как говяжья туша,
Виснет на плакате мясника.
В смутный час душа стихи читает,
Наизусть стараясь затвердить.
Ангел мой хранитель голову склоняет,
Чтобы что-нибудь не пропустить.
ТРОИЦА
От работы тяжелой тверёзые
На закате без веских причин
За околицею под берёзою
Собиралися трое мужчин.
Не подельщики, не сотоварищи,
По велению душ и сердец,
Слева сел поскромней и постарше
Неуёмный и мудрый творец.
Посередь - молодой, а уж святый:
Много всякого видел за век.
А кто справа сидел - запамятовал,
Но огромной души человек.
И, гордясь человеческим родом,
Каждый чашу свою испивал.
И Рублёв на этюдах за городом
Их с натуры троих малевал.
Но потом он закрасил околицу
И посуду с живою водой,
А народу сказал - это ТРОИЦА:
Бог-Отец, Бог-Сынок, Дух Святой.
ПОКРОВ
На осенние хляби от мерзкого холода,
Как на зло отвечают добром,
На поля,
на жнивье цвета старого золота
Опадают снега серебром
Понемногу,
вначале безвременно тая,
Нисходя на дороги и крыши домов,
И уж только потом, наконец, укрывая
Непокой человечьих умов.
Людям хочется верить:
грешки-недоделки
С глаз сокроют снегов покрова,
Что еще ну денек,
ну другой,
ну неделька
И уже ни о чем не болит голова.
Людям хочется верить,
что жизенок повести
Не окончились, а удались,
Чтобы к вечеру их беспокойные совести,
Замолчав до утра, улеглись.
Опадают снега,
ударяются оземь.
И с библейских времен одинаково как
Забирают в оклад непорочную озимь,
Божью Матерь с Младенцем в руках.
ЕЛАБУГА
«- Это Пастернак.
- Терпеть не могу Пастернака.
- Что ты имеешь против Пастернака?
- А он как-то всю жизнь очень ловко
увиливал от всех несчастий эпохи,
только под конец вделся. Что-то
тут не так. Я вообще не люблю тех,
кто умеет устраиваться.
- Не так уж он устраивался. Хотя
один момент был. Это он подарил
Цветаевой обвязать чемодан веревку,
на которой она потом повесилась.»
Михаил Веллер. «Ноль часов»
* * *
Зазывают люди в гости
Вежливо, на «Вы».
Забивают люди гвозди
Выше головы.
Вводят в дом за белы ручки
Да под локоток.
Забивают люди крючья,
Крепко, в потолок.
Спать уложат, чтобы к сроку
Выспалася впрок.
Да оставят ненароком
Бечевы кусок.
Закидают черной грязью
И поставят крест.
Соучастьем и приязнью
Прослывут окрест.
* * *
В его глазах тоска и совесть
Всегда так трогают меня.
Сказала же Марина – помесь
Араба и его коня.
Кентавр евроазиатский
Не занемог и не вспотел,
Когда в своей погоне адской
На всем скаку ее имел.
«Шло время, бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты»
А он, Борис, такой же нежный
У роковой своей черты.
«Я знаю, век уж мой измерен»
И вместо доброго коня
Устало смотрит старый мерин
Со старых фото на меня.
Не в силах прошлое облапать,
Ее грядущего палач.
«Февраль. Достать чернил и плакать.»
Февраль. Достань чернил и плачь.
АХМАТОВА
«Как беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки,
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.»
Все! Нокаут! Клочья плюмажа,
Нос боксера, скула бойца,
Линия рта горька и даже
Дальше, вниз – до конца лица.
«Что же, глупая я наделала,
Это мне за мои грехи,
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.»
PS
Эй, молодежь!
Вам куда? До Ахматовой?
Шах вам! И мат вам!
ПУШКИН
«Пушкин? Очень испугали!»
«Пушкинскую руку
Жму, а не лижу.»
М.И. Цветаева
Прошлый век топтался и влачился.
И кого в том не было зверинце.
Обезьянка Пушкин волочился
С золотым наперстком на мизинце.
Обезьянку мучили и злили,
В жены дали дылду вдвое выше,
А потом прогнали и убили,
Чтобы не писал четверостиший.
В память о смешном зверушке этом
Времени минувшему догонкой
С баками, кудряшками и пледом
Прошлый век украсили иконкой.
Злую шутку разыграла лета:
До иконы выросла иконка,
Обезьянка Пушкин – до Кинг-Конга,
Александр Пушкин – до Поэта.
ПИТЕР
Петербург, Петроград, Ленинград, Петербург…
Перечислить, и то ошибешься.
Начиная столетия круг,
Кем еще назовешься, кем обернешься.
В прошлом полный герой, нынче мрачный изгой
Жмет мосты накануне падучей.
Петропавловский шприц с наведенной иглой
Да тампончик оборванной тучи.
Ватки прошлых инъекций плывут по реке,
Их течением сносит на Финский
По капризно воздетой руке,
Под приглядом безмозглого сфинкса.
Не родит, не несет в подоле,
Муки родов никак не осиля,
300 лет на Петровской игле
Вместе с городом этим Россия.
СТРАСТИ ПО ВАЛЕНТИНУ СЕРОВУ
* * *
На улице морозно и серо.
Увидеть гения полёты
Народ садился в самолёты -
Даёшь Морозовых, Серов!
Все были. Не был только я.
В само закрытия преддверье
Снесли с петель входные двери.
Ну как Серову без меня.
* * *
Сквозь тесный рамочный зазор
Не выжженный и не обрюзгший,
А юный и всегда в грядущее
Направлен мой хитрющий взор.
Нет женщины на кухне, в бигуди,
С тонометром на локтевом суставе.
Есть девочка в сияющей оправе,
Вся в розовом, и с бантом на груди.
Есть женщина в метро, отражена
Трепещущим дверным оконцем,
Не электричеством, а солнцем,
Усталая, освещена.
В апофеозе бурных сцен
Не робкий взгляд золотошвеи,
А в повороте гордой шеи
Я вижу Иду Рубинштейн.
И, прочитав немой вопрос
Из-под вуали модной шляпы,
Я слышу, как поет Шаляпин.
Не в полный голос - в полный рост.
* * *
Преодолев Серова путь,
Я вспомнил вдруг подружку детства,
Улыбку, полную кокетства,
И ножки иксиком, чуть-чуть.
Здесь я такой, каким я был.
Со мною те, кого любил,
Кого нечаянно обидел.
Ну, вот и все, что я увидел.
Ах да. Про персики забыл.
НЕИЗВЕСТНЫЙ
В конце тоннеля
в начале века
Прилипло к стенке полчеловека.
Всего лишь в метре оно от пола,
Что от рождения мужского пола.
Напоминаньем всяк сюда входящим
Полтела - в прошлом,
пол – в настоящем.
Эк отхватила
война-зараза.
Один лишь верх - ни ног, ни таза.
Не может встать оно, не может сесть,
В живых осталось и хочет есть.
И пьяно и привычно просит.
И мало кто
чего
ему не бросит.
Глаза не верят,
не верят уши
И тихий ужас вползает в души.
И жмутся девушки к своим парням,
А детки к «баушкам» и матерям.
Что это значит?
А неизвестно.
Стоит и плачет
Эрнст Неизвестный.
ЧЕРРИ
Сладкие губы,
Спелые вишни,
Я смеюсь и неслышно
Ем эти вишни.
В карты гадали,
Бубны и черви.
Всё мне отдали
Нежные черри.
Где я ни буду,
С кем я ни буду,
Не запамятую,
Не позабуду
Не для Всевышнего
Шёпот неслышный,
Тайные вечери,
Пьяные вишни.
ЗЕМЛЯ БЫЛА БЕЗВИДНА И ПУСТА
Библия
Книги Ветхого Завета
Первая книга Моисеева.
Бытие
Глава 1
1 В начале сотворил Бог небо и землю.
2 Земля же была безвидна и пуста,
и тьма над бездною,
и Дух Божий носился над водою.
3 И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
4 И увидел Бог свет, что он хорош,
и отделил Бог свет от тьмы.
* * *
Земля была
безвидна и пуста.
И тьма над бездною
и только Божий Дух
носился над водою,
Над небом созданным,
над созданной землею.
И
в гневе Бог восстал.
В порыве вдохновения
Поэт
Вновь дерзновенно созидает
И
небо звездами сияет
В алмазных росчерках комет.
И отделялся свет от тьмы,
И отделялась тьма от света.
И,
глядя в небо,
видя это,
Мы были
Божьими Детьми.
Вот так,
в руке рука,
Мы слушали,
не уставая слушать,
И слышали,
как шевелилась суша,
Свои меняя берега.
Над нами миллиарды лет
Летели вспять
во время оно.
А утром ты помыла окна,
А я сказал: да будет свет.
РОЖДЕНИЕ РУССКОЙ ПЕСНИ
Господи, помилуй
Господи, помилуй
Господи, помилуй
Гос-по-ди, по-ми-и-лу-у-уй
Во поле береза
Во поле береза
Во поле береза
Во по-ле бе-ре-е-за сто-я-ла
Во поле кудрява
Во поле кудрява
Во поле кудрява
Во по-ле куд-ря-ва-я сто-я-ла
Во по-ле бе-ре-е-за сто-я-ла
Во по-ле куд-ря-ва-я сто-я-ла
Люли, люли стояла,
Люли, люли стояла.
ЗОЛОТОШВЕЯ
В начале было слово?
Нет.
В начале было мокрое пальто.
Потом сапожки.
Потом за это и про то.
Потом застежки.
Девичьи пальцы
Ласково потом,
Распяв на пяльцы,
Штопали крестом
По "се ля ви"
Про золото любви,
Про золото надежд,
Про золото одежд.
Чтоб НА ночь,
Чтоб НАпрочь,
Чтоб НАзло всем,
Чтоб насовсем.
И я тебя
За осень не стряхнул.
Тогда
в тебе
Я накрепко заснул.
На ощупь,
как ослеп,
Вдруг выпал снег потом.
Я был нелеп
В убранстве золотом.
ЭФФЕКТ ДОПЛЕРА
Как по вечерней гололедице
Тебя в такси
домой везу,
На небе две
косматые Медведицы
Гадают на Полярную звезду.
Казалось, розовея от смущения,
Небесный свод дорогой нам светил,
А это было красное смещение
У спектров излучения светил.
Пусть молча разбегаются Вселенные,
Пусть молча расстаёмся, Я и Ты,
Уносит каждый в сердце сокровенное,
А в сердце только больше теплоты.
* * *
Эффект Доплера
Каждый из нас, хоть раз в жизни да ждал, чертыхаясь, когда же, наконец, пройдет товарняк и с удивлением наблюдал, что при его приближении слышен звук высокой частоты, а при удалении – низкой.
То же самое происходит в свечении звездного неба – его спектр сдвинут в сторону низких частот, в теплую область красного смещения и является доказательством разбегания Вселенных в результате Большого Взрыва, породившего и нашу Вселенную.
А разве наша любовь не Большой Взрыв?
А наши чувства не Вселенные?
МЕТРО 6-00
Каждый одетый на свой прикид,
Модный сто лет назад,
Тихо поют про себя старики,
Чинно усевшись в ряд.
«Я волком бы выгрыз бюрократизм
К мандатам почтения нету
К любым чертям с матерями катись
Любая бумажка. Но эту…»
«Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало…»
«Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный -
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись…»
«Maybe i've been here before
I've seen this room and i've walked this floor
I used to live alone before i knew you
I've seen your flag on the marble arch
But love is not a victory march
It's a cold and it's a broken hallelujah
Hallelujah, Hallelujah, Hallelujah, Hallelujah…»
«Зачем Герасим утопил своё Му-Му.
Оно не сделало плохого никому.
Му-Му-Му-Му.
Му-Му-Му-Му.
Оно не сделало плохого никому…»
«Дивлюсь я на небо та й думку гадаю:
Чому я не сокіл, чому не літаю,
Чому мені, Боже, ти крилець не дав?-
Я б землю покинув і в небо злітав…»
Через ушанки и парики
Слушая Божий глас,
Тихо поют про себя старики,
Не открывая глаз.
И на конечной старинный сброд,
Слившись в поток единый,
Чинно выйдет
ногами вперед,
Сжав в кулачках
единые.
Я ВЕРНУЛСЯ
* * *
Пиджачок на Серёжке Есенине
Нараспашку и абы как.
А это наш
демисезонный гений
Закатился опять в кабак.
Перекрещены две дорожки,
Слово за слово,
шаг за шаг
И в ушах у нее
серёжки
И Серёжка
у ней в ушах.
Ну и что, что опять попойка.
Смысл высок, хоть слова лихи.
«Тише ты, сука, посудомойка!
Дай послушать его стихи!»
Впереди Англетер с петлёю,
Айседора была вчера.
Пусть сегодня еще потлеют
Под-мос-ков-ны-е ве-че-ра-а-а.
Пусть сегодня в душе поэта
Рассветёт, несмотря на то,
Что
последним,
прощальным цветом
Расцветает букет цветов.
* * *
Белым снегом земля усеяна,
Да по белу зелёный лапник.
- Эй! Кого там?
- Сергея Есенина.
- Отсвистался поэт и бабник.
* * *
АРХАНГЕЛ:
«Вам не наскучило лежать,
Без дел скрестивши руки,
Который год? Пора вставать.
Вас взяли на поруки.
Что? Злой петлёй душа,
Болит от муки древней
Душа? Теперь Вы – сам душа
И нету Вас душевней.
Чего еще? Нектару Вам?
Опохмелиться вроде?
Се-рё-жа!
Никаких 100 грамм!
Ведь может же Володя».
* * *
Рожи корёжа,
На ангелов в оба,
Ходит Серёжа
В рубахе до облак.
Ни тебе кутежа,
Ни похмелки,
Почерк туда же:
Ровный и мелкий.
Понеже облак
На грешной земле
Пиво и вобла
В дешёвой цене.
Красные девки
Сидят на полянке
Пляски да спевки
Под звуки тальянки.
Любы не любы,
Свадьб куролесица.
Эх, да на землю бы!
Снова повеситься!
* * *
По асфальту мокру, яко посуху,
Да с айфоном во руке вместо посоха.
Навигатор КНР кляня,
- Где могила имени Меня?
За оградою? На свалке?
А могилка Галки?
Ты, урод, чего валяешь Ваньку? А?
Во!
Cмотри-ка,
обе на Ваганьково.
* * *
Немного Левитан,
немного Пиросмани.
Сирень,
Сергей,
Галина чуть вдали.
Поёт Людмила,
тихо вторит Нани.
И обе о любви.
В душе поэта
не нашлось местечка,
Где бы клубком
свилась девичья грусть.
Тоскует и болит
грузинское сердечко.
Тоски и боли
непосилен груз.
У нас самоубийц
хоронят за оградой,
Того,
кому врагом
вдруг стало бытиё,
Того,
кто понял,
что
немыслимой наградой
Иное житиё.
Но
в кружеве идей
и
кружевах витийства
Сквозь пену бытия
мы замечаем то,
Что,
проживая жизнь,
вершим самоубийство.
Кто раньше.
Кто потом.
* * *
Я вернулся.
Кровью искупивший
Тлен словечек и мыслишек тли,
Твердо обещавший и решивший,
Что вернусь назад.
Хоть из петли.
Жизнь моя
огромна и прекрасна,
В яви
терпелива и добра.
Только конь
не розовый,
а красный,
Только
всю дорогу трын-трава.
Окриком,
кнутом,
а где потачкой,
Конь несёт несносного меня.
И,
разгорячённого от скачки,
Я купаю красного коня.
Чтобы
мысли о тоске оставя,
Грудью рассекал девятый вал,
Чтобы
закалялся в синих явях,
Весело косил
и баловал.
РУСЬ МОЯ
Тили-тили тесто,
Вечная невеста.
Ваша? Чёрта с два!
Чёрная вдова!
Под фатой из цвета яблонь
Наливной румянец на щеках.
Золото, намытое дождями,
Ковано морозом серебро.
Свадь-бу но-о-ву-ю справл-я-е-ет…
Чёрный плат по чёрны брови,
Прячет взгляд в тени ресниц.
Стол уставлен яствами и зельем,
Кто-то тихо стонет под забором.
Тризну…
новую…
справляет…
Кто там дале?
Русский князь, татарский хан,
Грозный царь, партиец, президент…?
Хоть инопланетянин.
Мы с тобою всех переживём.
Пьяную, весёлую, шальную,
Я ловлю замужнюю шалунью
И целую в тёплые уста,
От стихов в полшёпота устав.
Топтаную властными вождями,
Хоженую конскими вожжами,
Кто тебя во цвете лет
Пожалеет и поймёт?
Поэт.