Прости, развратный Рим, – прости, о край родной...
(М.Ю. Лермонтов, «Умирающий гладиатор»)
На площади лежит
В густой крови солдат,
Он знает: смерть близка,
А дом родной далёко.
Под ним легла Чечня –
Российский амфитеатр,
Где правит всем пока
Сиюминутность рока.
С притухшей синью глаз
Безусый паренёк,
Вокруг – матёрый враг,
В тылу сидят иуды.
Померкнет у бойца
Смоленский говорок
И тёркинский задор,
И сметливость, и удаль.
Вот-вот бойца добьёт,
Спустив курок, рука
Той девушки, чей нрав
Коварней Мессалины.
Бойцу бы отползти,
Но здесь наверняка –
Промедли пуля – он
Напорется на мину.
Как снайперша мила,
Дочь прибалтийских дюн,
Из тех, кого зовут
Здесь «белые колготки».
Ей, видно, даже льстит,
Что русский этот юн,
Что парня встретит смерть –
Карга, а не молодка...
Не бьёт ни в бровь, ни в глаз
Красавица бойцу –
В запястья всё гвоздит
И в щиколотки метит,
Пусть перед ней сам Спас,
Плевать ей, как свинцу,
В кого она палит,
Без мысли и о мести.
Дарующая жизнь,
Зачем ты сеешь смерть
И длишь кровавый след
Ристалищ–игрищ Рима?
Ведь столько же детей
Не выведешь на свет,
Как ты свела на тот
Рукой неутомимой.
В глухой тоске терпя
Боль пригвождённых жил,
С отчаянной мольбой
Российский гладиатор,
Кавказом и Москвой
Отторгнутый – лежит
В такие времена,
Когда освоен атом...
Наш славный третий Рим
Уходит в третий мир,
Но Штаты, погоди,
Уйдут куда подальше.
Там вавилонский блуд
Под валтасаров пир,
И там не стан свобод –
Притон развратной фальши.
От подстрекательств злых
Восток заполыхал,
Но разве же он мстит
Одним неправоверным?
Подонков-палачей
Коран короновал.
Как скорбью освятить
Дух гибельный у скверны?
В кремле засел Нерон,
Сжигая третий Рим,
Не милует солдат,
Рукой трёхпалой тыча.
И точно плаха – трон
Шатается под ним,
А душ – их день за днём
Сгорает в войнах тыщи.
...А воин русский наш
Ждёт милости врага,
Пока не подойдёт
И не спасёт подмога.
Не ранена – цела
Одна его нога,
Безжалостно вот-вот
Распнут и эту ногу...
1999