Честно говоря, я не знаю как называется жанр моего произведения. Есть такой жанр - повесть-сказка, а я написал рассказ-сказку, в общем, небольшую "рассказку".
ЛЕТО В ДЕРЕВНЕ.
БАБАЧАРИК.
рассказка
Моей любимой бабуле.
Бабачарик появился в моей жизни неожиданно. Так, врывается летним утром солнечный свет в распахнутые настежь окна!
Этим летом, впрочем, как обычно, я гостил у бабушки в деревне.
Люди едут отдыхать к морю, проводят время на всемирно-известных европейских курортах, осматривают старинные и современные памятники архитектуры, или диковинные природные ландшафты, посещают театры, музеи, лезут высоко в горы..., а я... отправляюсь к бабушке.
Конечно, я тоже с удовольствием окунулся бы в воды Чёрного моря, отыскал бы на его берегу чудесную раковину, непременно большую-пребольшую, чтобы в холодные зимние вечера подносить её к уху и слушать "песню прибоя", побывал бы в дальних странах, забрался бы на вершины заснеженных гор, побродил бы в развалинах старинного замка, в котором когда-то проходили настоящие рыцарские турниры, а я... отправляюсь к бабушке. К моей любимой бабушке.
И поверьте мне, ещё ни разу за свои двенадцать лет, я об этом не пожалел, ведь моя бабушка - настоящая фантазёрка! Чем мы только с ней не занимались, что только не придумывали!
"Старый и малый!" - качая головой, всегда смеётся мама, оценивая последствия нашей очередной выдумки.
"А что же мы такого делали? Сейчас вспомню..."
Позапрошлым летом мы смастерили весёлого воздушного змея из старой кухонной клеёнки, крепких нитей, мочала... Клеёнка была очень красивая нежно-зелёного цвета с нарисованными на ней ромашками. Мне она очень нравилась. Вообще-то, она была не старая, это я, в первый же день каникул, не подумав, поставил на неё горячую сковородку с жареной картошкой... ну и... сами понимаете, что стало с клеёнкой. Мне было так неудобно перед бабушкой, не хотелось её расстраивать, но она хитро улыбаясь, сказала:
- Ну, вот, как хорошо! А я всё гадала из чего же мы с тобой ЗМЕЯ делать будем!
- Змея? Какого змея?
- Самого обыкновенного, воздушно-разведывательного! - подмигнула мне бабушка.
"ОБЫКНОВЕННОГО!? НЕОБЫКНОВЕННОГО!"
Змей получился очень забавный! Он весело взметнулся в небо, удивлённо глядя на нас ромашковыми глазами: "Чего вы там возитесь!? Летите сюда! Здесь — Жизнь! Здесь — Свобода!... Ээ-эээх!...
Думала ли когда-то бабушкина клеёнка, о том, что она вдруг полетит в небо и станет выше всего того, что её окружало раньше. В тот момент, я даже слегка позавидовал ей. "Ээ-эээх!"...
Почти каждое утро мы ходили с бабушкой в лес за грибами, или собирали на пригорках сладкую землянику - закрываю глаза - вспоминаю её необыкновенный вкус.
Ходили на речку любоваться закатом.
А вечером, за чисткой грибов, или варкой варенья, бабушка рассказывала истории военного детства. Я с нетерпением ждал очередной бабушкин рассказ, каждый раз удивляясь, как много незабываемых событий происходило в её жизни.
Ещё, бабушка пела старинные песни на удмуртском или русском языке. Я люблю слушать как она поёт. Я люблю эти вечера. За окном - сумерки, в печке весело потрескивает щепа, в доме тепло и печь топить необязательно, но бабушка же знает, что внуку очень хочется разжечь огонь...
Года четыре назад мы нашли в лесу раненного ёжика, что с ним случилось не знаю. Всё лето я с ним провозился, ухаживал, поил свежим молоком. Ближе к середине лета, ёж совсем освоился. Он смешно фыркал, морщил остренькую мордочку, позволял чесать животик, по ночам топотал крошечными ножками под моей кроватью.
В конце лета ёжик исчез - было немного грустно, но я знал, что рано или поздно, это должно было случиться. В этот день - БЫВАЕТ ЖЕ ТАКОЕ, я нашёл на чердаке среди старых журналов и газет тоненькую книжечку со стихами Валентина Берестова. Первое стихотворение называлось "Прощание с другом".
Вот оно:
Он сбежал у меня на глазах.
Я его провожаю в слезах.
Мы с ежом замечательно жили,
Уважали друг дружку, дружили.
Позволял он потрогать брюшко.
Он с ладошки лизал молоко.
У него была милая рожица.
Не любил он колоться и ёжиться.
Но открытой оставили дверь,
И сердитый бежит он теперь.
Как чужой, и шипит он и колется.
Проводил я его до околицы.
И в колючей траве он исчез,
И в дремучий отправился лес.
Я тут же понёсся вниз, показать стихотворение бабушке, чуть не навернувшись с лестницы, грохоча пыльным алюминиевым ведром, в которое угодил босой поцарапанной ногой, предстал перед бабушкой. Та только всплеснула руками, глядя на эту картину. Разобравшись, наконец, чем вызван весь этот переполох, она погладила меня по голове и сказала улыбаясь:
- Ты сам, словно ёжик - волосы, как щётка. Ещё и репьёв, где-то, уже умудрился насобирать. Точно, как ёжик! Может тебя подстричь?...
Ещё был приблудший щенок. Мы с бабушкой назвали его Атосом, хотя эта кличка ему, совершенно, не подходила, особым благородством он не отличался, но был весьма добрым малым. Пришлось его переименовать в Портоса, уж очень он любил погоняться за соседскими курочками. Бабушке, постоянно, приходилось оправдываться перед крикливыми соседками:
- Мальчишки, ну что с них взять, пусть хоть летом порезвятся.
Больше всего щенок любил ходить со мной на колонку за водой. Я тащил огромное ведро, вода выплёскивалась, текла по босым ногам, а Портос, тут-как-тут, ему уставшему от жары очень нравились эти ледяные брызги. А когда, вдруг, жара сменялась недолгой летней грозой, мы втроём сидели дома - я с интересной книжкой, бабушка с вязаньем, а щенок с "сахарной косточкой". Мне нравилось читать им вслух любимые книги из дедушкиной библиотеки.
В середине августа нашёлся хозяин "моего Портоса", оказалось, что щенка зовут Тимон. Я, конечно, расстроился, но был горд тем, что он уже знал много команд, которым мы с бабушкой его обучили. К тому же, хозяин позволил нам видеться в любое время. Звали щенка, теперь все - только Портосом...
Однажды, бабушка сшила... вы не поверите, настоящий... ПАРАШЮТ, ну... или почти, как настоящий. Это было невероятно! Мы с деревенскими мальчишками сигали с крыши водонапорной башни в заросли лопухов и одуванчиков. Сердце каждый раз замирало перед прыжком, а потом начинало бешено колотиться.
Толчок... Прыжок.. Короткий миг полёта...
Волосы в репьях, футболка почему-то разодрана, руки запутались в стропах, а ты хохочешь пытаясь выбраться из опутавшей тебя материи...
Иногда мне казалось, что ЭТО не всё! Все эти походы в лес, на речку; парашют, прыжки в лопуховые заросли; воздушный змей с ромашковыми глазами; ёжик; старина-Партос; чтение любимых книг; наши вечера с бабушкиными историями и песнями...
ЭТО НЕ ВСЁ...
Оставалось какое-то смутное чувство, непонятной, не то досады, не то тревоги. Будто есть что-то ГЛАВНОЕ за всем этим... Главная мысль, которая ускользала от меня... И я никак не мог её поймать, а может боялся?... Но, наконец, я понял... Понял, почему я не еду отдыхать к морю, или в горы. Я понял, что увидеть океанские просторы, услышать пение неведомых экзотических птиц, побродить по развалинам далёкого средневекового замка я смогу всегда, а бабушку... мою любимую бабушку...
Я испугался собственных мыслей. Ужаснулся. Мне было стыдно, как никогда в жизни, но я ничего не мог с собой поделать. Из глаз брызнули слёзы, я уткнулся в подушку от которой пахло сухими травами: душицей, мятой, мелиссой, зверобоем, пустырником... Это мы с бабушкой их собирали. Я помню как она сказала:
- Сон на такой подушке крепкий, светлый...
Я медленно стал проваливаться в тёплое сновидение. Заснул...
"Когда же это было? Кажется, года два назад."
В тот момент я твёрдо решил, что бы не случилось, каждое лето я буду проводить только у бабушки...
А этим летом появился Бабачарик.
Я сижу за столом, отхлёбывая большими глотками тёплое парное молоко из любимой кружки, на ней изображён, стоящий за штурвалом, старый моряк. Одной рукой
он держит штурвал, а второй пытается удержать, срываемый ветром, кивер. Моряк вглядывается куда-то вдаль. Взгляд его благороден и суров... Мне нравится этот моряк. Каждый раз, когда я приезжаю к бабушке, я как бы, спрашиваю его: "Ну, как дела, старина?" "Штормит..."- едва пожимая плечами, отвечает моряк.
Я пью молоко, жую вкуснющие бабушкины ватрушки, они называются очень красиво и ласково - "калитки".
Бабушка, конечно, давно уже встала, заботливо укрыв чистым полотенцем приготовленный для меня завтрак, а сама копается в огороде.
Утро выдалось солнечное и ясное. Синички, сидящие на ближайшей черёмухе, выводят на разные голоса свои незатейливые мелодии. Солнечные лучики пробиваются сквозь щели между занавесками, по стене скачут весёлые "зайчики".
Один из лучиков скользнул по столу, слегка подрагивая, приблизился к моряку, но испугавшись надвигающегося шторма, пополз назад под насмешливый взгляд "морского волка".
Осторожно скользя, лучик коснулся бабушкиных очков, которые она оставила на столе, вместе со вчерашней газетой. Стёклышки засияли, в уголках вспыхнули весёлые искорки. Одна искорка сверкнула ярче остальных, увеличилась в размерах... или это мне только показалось?
Сам момент появления Бабачарика я не помню. Я просто поймал себя на мысли, что общаюсь с маленьким большеголовым человечком, с огромными любопытными глазами, в которых сверкает всё та же озорная искорка. Я совсем не удивился, как будто, давно уже ждал этой встречи.
- Ты очень хотел, чтобы я появился. Вот, я - здесь!
- Ничего такого я не хотел! - не совсем вежливо буркнул я.
- Хотел - хотел! - по-доброму улыбнувшись, воскликнул маленький человечек. - Ты подумал: "Вот было бы здОрово, чтобы во время учебного года, рядом с бабушкой был кто-то хороший" - на последнем слове он слегка смутился.
"А ведь верно! Такая мысль, действительно, проскакивала, но... я совсем не предполагал, что ЭТОТ "КТО-ТО"...
- Как ТЕБЯ зовут?
- У меня нет имени.
- Как это возможно? - удивился я.
- Ты должен сам придумать мне имя, потому что ТЫ мой Создатель.
После этих слов, мне стало немного неловко. Я понял какая громадная ответственность легла на мои хрупкие плечи, но отступать уже поздно. Да и неправильно это! Как дезертирство, какое-то! Ведь не зря же Экзюпери писал: "...Мы в ответе за тех кого приручаем...!"
"Но ведь я же его не приручал! Он сам!"
"Сам!? А почему же тогда, так не спокойно на душе? Совесть мучает... А как же БАБУШКА!?"
"Бабушка... бабушка... Когда я был совсем маленьким, я звал её БАБАЧАКА."
- Я назову тебя БАБАЧАРИК, ведь ты появился от соприкосновения солнечного лучика с БАБУШКИНЫМИ ОЧКАМИ. Тебе нравится это имя?
- Мне очень нравится! - весело рассмеялся, теперь уже - Бабачарик.
Я подружился с Бабачариком, а он с бабушкой. Порой, мне даже казалось, что он был всегда. Мы, вместе, придумывали его МИР.
Мы придумали, что Бабачарик прилетел с планеты Манная каша, системы Шерстяных носков, Галактики - Бабушкины оладушки, из страны Малиновое варенье, которое он обожает. На запах этого варенья Бабачарик и прилетел на кухню на летательном аппарате, под названием - Вязальные спицы. А все окрестности он осматривает через специальный прибор дальнего видения - Бабулины Очки. А может всё это правда?
...А лето пролетело, как один миг...
В наш последний вечер, я с нарастающим беспокойством, спросил Бабачарика:
- Ты, теперь, всегда будешь с моей бабушкой?
- Я буду с ней, пока Ты о ней не забываешь.
- Я всегда о ней думаю.
- Значит, я буду с ней ВСЕГДА...
Ширинкин Кирилл, 12 лет.
февраль-март 2016 года (Мюнхен, Хирургическая клиника Мюнхен-Богенхаузен )
Вместо послесловия:
Изначально, я планировал написать о БАБАЧАРИКЕ, а получилось, что я написал о своей БАБУШКЕ.
Порой, мне кажется, что Мир Бабачарика намного реальней нашего, ведь там всегда СВЕТ и ТЕПЛО от единственной, волшебной Звезды под названием - БАБУШКА. Там никогда не бывает ни войн, ни боли, ни голода..., потому что Бабушка и Война, это два слова, которые рядом на строке выглядят-то, странно. Я понял, КАК я люблю свою бабушку, когда оказался вдали от неё. Я понял КАК МНОГО она значит в моей жизни. МОЯ БАБУШКА!
© Copyright: Кирилл Ширинкин, 2016
Свидетельство о публикации №216030702594