Рассечённый как кентавр,
Плоть с душой - напополам
Как мерцающий двутавр,
Льющий выдохов там-там.
Дух же
меж душой и плотью
птицей призрачной, смятенной,
воспаряющей над скорбью,
океана волны пеня.
Слышите, кричат как боли
плачем сирых половинок,
изнемогающих от соли,
сыпящейся как крупинки
зыбких ощущений истин,
чьи не вянут чисты листья.
Блюзами поют как стыки,
где душа нас с бренной плотью
швы верстает повиликой
с пряжи, вьющейся на когте
птицы призрачно незримой,
Богу лишь исповедимой.
И не ведает кентавр,
отчего гудят в нём чувства.
отчего поёт двутавр,
боли пья с ножей Прокруста.
Всё, что знает он, дыханья,
ощущенья, осязанья;
Погруженье в тишину,
пить миражность чтоб свою.
Лишь одна в нём есть зацепка,
ощущать чтоб жизнь как жизнь,
не явясь пустым чтоб слепком
от рожденья и до тризн.
В месте, где стыкуют токи,
там в нас выспевает хвост,
тканный тайн небес уроком
горлу как безглазой кость.
Имя кости той есть ПАМЯТЬ,
утекающая в вечность
будущим векам как замять,
зыбная как бесконечность,
горлу как безглазой кость,
что кентавр здесь не гость,
что он Бога вяща трость.
Заговорённая как трость...
/Альбатрос/