Скоро осень - высохнут листья,
И минуты замедлят свой ход.
На свечение летнего лика
Нанесет она грустный мазок.
В тихом небе
мешаются краски,
И палитры берутся тона -
Опалённые жёлтые листья
Алым цветом раскрасит она…
А гармонию веток застывших,
Утонченных стволов и рябин
Оживит она криком синицы,
Золотым трепетаньем листвы.
Ну а что-то резинкой тумана
Уберёт и добавит следы…
Человека, ушедшего рано
От бессонной и душной ночи…
И рука её гибка и верна,
И дыханье спокойствие чтит.
Закрывая застывшее небо,
Отодвинет ладонью холсты…
И зашепчет, смотря вдохновенно
В мои полные веры глаза,
О потерянном рае легенду
И о Том, Кого любит она!
А слова её веют туманом,
И у слов её стебли тонки,
Она манит затянутым станом,
Она шепчет словами любви:
«Тогда не было зла над землёю,
Тогда не было зла у земли!
И тогда, улыбаясь, дарили
Бирюзовых фиалок венки.
И тогда можно было ласкать
В диком поле чудесного льва.
И тогда род людской покидала
Только счастья святая слеза…
И по ранним и диким степям
И у синих, бушующих вод
Красноватый фламинго летал,
Дополняя закатом восход!
И Его они знали тогда…
Небеса были ярче и ближе;
А потом наступила пора…»
Она медлила речи свои…
Преломила страданье людское,
Наливая до края вина:
«Разделяю пришедшие боли
Человека, вкусившего зла!»
И бокал свой поставив устало,
Прервала переливы любви -
Человеку, ушедшему рано
От бессонной и душной ночи…