Мише
Я выпью водки - и глуп, и слеп,
красив, как тетерев на опушке,
опять попробую читать свой рэп -
не как "пацаны", а - как ты, не Пушкин.
Всё будет вновь, но снова, как встарь -
и пули, и кровь, и охотник вышел,
а мы с тобою поём, как глухарь -
руками голыми бери нас, Миша.
Я не поспешаю в тот мир иной,
я не тороплюсь - там пристанища нет нам.
Ты только здесь - атаман куренной,
а я и там - казак, а не гетман.
Хоть сверху смотри, на колени ли встань -
хоть разные буквы в паспорте-ксвиве,
так много вокруг ведь и Жень, и Тань,
они талантливы... и - красивы!
И мы опять - сочиняем стих,
и снова мы - ничего не слышим,
и валит охотник - нас двоих,
а мы перед смертью - любовью дышим...
Но нет, самолёты завалит "Бук",
меня не сбить, я летаю выше,
пускай - слишком много всяких там букв -
я говорю, а кто хочет - слышит.
Душа поэта - залезь и рань,
пальцами - всякому в ней ковыряться.
Хоть поздняя ночь, хоть рассветная рань -
поэт-то любому готов отдаваться.
Да только когда-то, презрев успех,
свои дворцы душевные руша -
он, стихобог, посылает тех -
грязно и матерно - срущих в душу.
Поэт не для смеха и не для потех,
и я, одержимый своей безбожностью,
именем Господа заклинаю всех
к поэту всегда подходить с осторожностью.