Когда Давид пришел в Маханаим,
И все друзья, что были вместе с ним,
Мужи Верзеллий, Сови и Махир,
Пришли к нему неся дары и мир,
Сосуды, блюда - чечевицу, сыр,
Бобы, пшеницу, масло и вино,
Ячмень, муку, орехи, мёд, пшено,
Печеных зерен, хлеба и овец,
И говорили: Наш Давид - отец!
И весь народ, что рядом в горе был,
Устал в пустыне, выбился из сил.
Давид был рад такому приношенью
И стал готовить отроков к сраженью,
В его душе зияющий пролом -
Его сынок родной Аввесалом,
Нарушив мир, покой и тишину,
Отцу презренно объявил войну.
Во избежанье тягостной осады,
Давид разбил людей на три отряда.
И из среды доверенных людей
Он выбрал трех испытанных вождей,
И говорил, предчувствуя беду:
Я с вами, братья, на войну пойду.
Но люди отвечали: Не ходи,
Из города войной руководи,
И если побежим мы с поля брани,
Враги на то не обратят вниманье,
И если вдруг падет какой отряд,
Свой взор на то не обратят,
А ты один, как тысяча для нас,
В сраженье с нами не иди сейчас.
И отвечал Давид: Я вас люблю,
Как вам угодно, так и поступлю.
И царь стоял у городских ворот
С тоской в груди, а преданный народ
Отрядами, собрав остатки сил,
За честь царя на битву выходил.
И царь Давид, скорбя, вождей просил:
Бунтовщиков негодных не щадите,
Но сына, ради Бога, сберегите.
И слышал весь народ, как царским словом
Просил Давид сберечь Авессалома.
В лесу Ефрема за стеною града
Врагам была устроена засада.
Бунтарь такого не предусмотрел,
Десятки тысяч справедливых стрел
Обрушились внезапно на врага.
Царевич дрогнул, царская рука
Свершала над мятежниками суд,
Живым ему укрыться не дадут.
И он, роняя царскую корону,
На муле скачет по крутому склону.
Его никак нельзя терять из вида,
За ним в погоне отроки Давида.
Вокруг него могучие дубы -
Предвестники нерадостной судьбы,
А двадцать тысяч слуг Авесолома
Развеяны атакой, как солома.
Красивый волос вьется на ветру,
Несчастный стонет: Нет я не умру!
Но вот беда, над головой коряга,
В ней кудрями запутался бедняга.
Свободный мул из-под него бежит,
А всадник жалкий над землей дрожит.
Теперь он получил свое по праву,
Донес один из воинов Иоаву.
Я видел там в лесу за тем холмом,
Висит на дубе наш Авессалом.
Тогда Йоав доносчика спросил:
А почему его ты не сразил?
На землю бы негодного поверг,
Чтоб свет его до времени померк,
Дубы в лесу, и те ему не рады,
Я б десять сиклей серебра в награду
Тебе отвесить слугам приказал,
И поясом тебя б опоясал,
Но тот ответил смело Иоаву:
Я не ищу ни серебро, ни славу,
И если б ты насыпал у шатра
Мне десять сотен сиклей серебра,
То и тогда б его я не убил,
Ведь слышал, я как царь тебя просил -
Мне сына, ради Бога, сберегите,
Живым Авесалома приведите.
Я не посмел приказ царя нарушить
И жизнь его безвременно разрушить,
Ведь он бы всё равно узнал о том,
И я тогда предстал бы пред судом.
И ты тогда восстал бы на меня,
И мне тогда не миновать огня.
Господь мой жив! Во век руки своей
Не подниму на царских сыновей.
Тогда Йоав ответил смельчаку:
Коль ты не смог, то я теперь смогу.
И он помчался к дубу, где ослом
О помощи кричал Авессалом.
Мне, отрок, медлить нечего с тобой,
Напрасно ты играл своей судьбой,
Твои дела неправедны и злы...
И друг Давида метких три стрелы
Послал из лука негодяю в грудь:
О троне царском навсегда забудь!
И десять верных отроков царя,
Стащив на землю горе-бунтаря,
Кто палкой, кто мечем, а кто камнем
Добили жизнь неправедную в нем.
На этом был закончен смертный бой,
И командир подал сигнал трубой.
И, ради благ Израилева дома,
Он пощадил людей Авессалома,
А труп его, к позорищу и сраму,
Народ швырнул в лесу в большую яму.
И каждый бросил камень в сердце вору,
И набросал камней большую гору.
А те, что с ним шагали по горам,
С позором разбежались по шатрам.
И лишь стоит задумчиво доныне
Авессалому памятник в долине,
Который он поставил сам себе,
Сказав своей нерадужной судьбе:
Господь не дал мне сына в жизни этой,
Чтоб память обо мне нести по свету,
Душа моя приемников не знает,
Пусть камень обо мне напоминает.
Войска царя оставили дубраву,
И некто Ахимас сказал Ахаву:
Пойду я извещу скорей царя,
Чтоб он не расточал печали зря,
Скажу ему, как Бог Своим судом
От всех врагов избавил царский дом.
Йоав сказал: Другой на это есть,
В твоих устах - не радостная весть,
Ведь умер не слуга, а царский сын,
Не будет рад тебе наш властелин.
Ты горе принесешь государю,
Другой гонец отправится к царю.
Для этого он выбрал из народа
Отважного Хусия–скорохода:
Беги Хусий, скажи царю Давиду,
Мы смыли кровью царскую обиду,
О том, что видел ты, ему поведай,
Вернемся мы к нему с большой победой.
Хусия вождю отбил покорно
И в город с вестью побежал проворно.
Но сын Садоков смелый Ахимас
настаивал: Позволь и мне сйчас
К царю Давиду вестником бежать
И все ему подробно рассказать.
Но твердый полководец Иоав
Ему твердил. смиряя пылкий нрав:
Зачем тебе, сынок, бежать к царю?
Каков уж раз тебе я говорю -
Не принесешь ему ты доброй вести,
От слов твоих тебе не будет чести.
- Пусть будет так, - настаивал гонец,
Но я бегу, не гневайся отец.
И командир, измученный вконец,
Сказал: Беги, тебя не удержать.
И прыткий воин бросился бежать.
И он дорогу лучше изучил
И первого гонца опередил.
А царь весь день стоял один у врат,
Он вестников услышать был бы рад,
Что сын его и жив, и невредим,
И что он будет снова вместе с ним.
И что они придут в Йерусалим.
А на воскрылье в каменном проеме
Стоял на страже сторож в медном шлеме.
Он вдаль смотрел, не отрывая глаз.
И вот на горизонте Ахимас
Пред взором наблюдателя возник,
Для всех желанный долгожданный миг!
И крикнул сторож, известив Давида,
Не выпуская вестника из вида:
Сюда бежит гонец, мой господин!
Давид ответил: Если он один,
То значит весть в устах его для нас.
Недалеко уж был Ахимас
Затем увидел сторож с высока -
Другой гонец бежит издалека.
И крикнул он привратнику тогда:
Еще один гонец спешит сюда!
Давид промолвил, мужество храня:
И этот тоже с вестью для меня...
И подбежал гонец и поклонился,
К царю волнуясь с речью обратился:
Благословен вовеки Бог богов,
На смерть предавший всех твоих врагов,
Все те, кто на царя подняли руку,
Навеки пусть идут во мрак и муку,
Господь наш жив, да здравствует Давид!
А враг его пусть стонет и скорбит!
- А как мой сын, где отрок мой сейчас?
Не знаю я, - ответил Ахимас
Я видел лишь волненье, Бог один
Лишь знает, где твой отрок, господин.
Таких ответов царь не ожидал,
А в это время Хусий подбежал.
- Благодарю тебя, мой дорогой!
Послушаем, что скажет нам другой.
Волнуясь Хусий начал свой доклад:
Мой господин, мой царь, я очень рад
Сказать тебе, что Бог чудес и сил
Святую правду для тебя явил,
В победе небывалой - избавленье
От тех, кто слепо шел на преступленье,
Кто поддержал в народе возмущенье
Кто за добро воздать решился злом...
- Благополучен ли Авессалом!? -
Прервал Давид Хусия сообщенье,
Спокойствие теряяя и терпенье.
Да будет всем врагам царя Давида,
Кто зло творит царю, тая обиды,
Кто для царя и Господа негожий,
Да будет с ними перед Богом тоже,
Что в этот день большого перелома
Постигло наконец Авессалома.
Услышав сообщение такое
Давид пошел в тоске в свои покои.
Он шёл и плакал в горе и волненьи,
И причитал без всякого стесненья:
- Сынок, сынок, Авессалом родной!
И что тебе мешает быть со мной?
Кто б дал мне умереть вместо тебя! -
Он повторял, душой своей скорбя.
Февраль 2012 г.
Миннесота