Я проснулся. Гостей в моем доме полно,
Как селедок, что в банке лоснятся.
Не припомню, какое сегодня число,
Только помню, что стукнуло двадцать.
Помню, кто-то принес мне вчера пылесос,
Кто-то ручку от кружки пивной,
А один, подарив целый блок папирос,
Танцевал целый вечер с женой.
Говорил ей, что муж у нее не хорош,
Что "с приветом", что очень усталый.
Говорил, для него этот вечер похож
На удачное жизни начало.
Пели много. И били стаканы об пол
Нам на счастье, на радость, на долю.
Одинокий сосед, приземлившись под стол,
Гладил чье-то колено рукою.
Я ему намекнул, что колено мое
Не пробудит в нем чувств благородных,
И, допив мутноватое зелье свое
Поперхнулся от судорог рвотных.
А когда наклонился к соседу под стол,
Чтоб о жизни Вселенной поспорить,
Папиросный дружок шмыганул в коридор,
Верно Лизку мою успокоить.
За столом она тихо стеснялась меня
За мои нескладухи с судьбою,
И за то, что кричал я: "Твоя мать, родня
Не дают нашей жизни покоя."
Помню, сват меня бил, когда дядька держал,
За заначку под старым матрацем,
Помню, как он хрипел и от злости дрожал,
Как хотел в глаз попасть ему пальцем.
Посмотрел я вокруг, всюду рожи в дыму
Папиросы дружка на исходе.
Ничего, похмелюсь и спрошу я жену:
Почему я лежу на проходе?
Почему по мне ходят, плюют на меня,
Почему в коридор убежала,
Почему же ее дорогая родня
Папиросника в угол зажала?
Почему моя теща зовет его "Коль",
Дядька держит стакан на подносе?
Почему моя дочка без палочки ноль,
На несущемся том паровозе?
А потом, как провал у меня в голове,
Только шум, как от цеха ночного.
Значит снова мои нескладухи в судьбе
Не бегут от порога родного.
Я проснулся. Гостей в моем доме полно,
Как селедок, что в банке лоснятся.
Не припомню, какое сегодня число...
Только помню, что стукнуло двадцать.
11.03.1984