Когда я один во мраке, страшно закрыть глаза, и
Маяться, и гадать, что будет, когда открою их.
Мир до краёв кровати кошмарами занят, залит,
Сожран и переварен. Тельцем, на ладан скроенным,
Душу не удержать - скользит в нежеланный сон и
Смотрит его, в него, как в око замочной скважины:
Дверь толщиной в столетие, город - каньон бетонный,
Лица, огни и окна замкнуты и погашены.
Вверху, где почти сомкнулись отвесные стены-склоны,
Небо к востоку тянет чёрный бикфордов шнур, чтобы
Искра с восходом солнца, красным прощальным словом
Вспыхнув, земле сказала: "Тише, родная, нужно бы
Сжечь кайнозойский вздор, примерить другую эру".
Небо себя доводит до солнечного каления,
Бесится, призывает молнии, град, холеру...
Прямо из сна, о счастье, я падаю на колени.
Следить за текущей тьмой, почти что обретшей форму,
Или, очнувшись утром, ловить драгоценность времени?
Дверь толщиной в столетие тоньше листа фарфора.
Будущее неверно - лишь данности тёмной комнаты
буду навеки верен я.
2015