Если, Цезарь, когорты твои разбазарили прыть,
Если взмокшим плечом ощущаешь объятия друга,
Если в зеркале видишь тирана-пора уходить,
Потому что нельзя отменить бесконечности круга.
Даже тень твоя будто бы держит кинжал в рукаве
И спина твоей женщины стала похожа на вдовью,
Оттого ты, мудрец, доверяешь отныне молве,
Оттого-то ты, воин, боишься запачкаться кровью.
Так умей же почуять момент,
Уходи, растворяйся, не мешкай,
Хоть готов для тебя постамент,
Привыкай не ферзём быть, а пешкой.
Так стирают рисунок с песка,
Так снимают ладонью досаду,
Уходи же, не медли, пока
Принимаешь уход как награду.
Если ты, баламут корсиканский,с опалой в родстве
И твои портретисты других подыскали моделей
И живёшь ты как будто бы снова в сожжённой Москве,
Телеса свои пряча в развалинах дамских постелей.
Ты, кто мог бы висеть на любой из можайских осин,
Затыкавший за пояс и ствол и любого стратега,
Виртуоз афоризма и мученик тесных лосин,
Уходи же-сейчас идеальный момент для побега!
Уходи же, исчезни, сотрись,
Подыщи себе место поплоше,
Так скользит кистеухая рысь
По февральской по синей пороше.
Стань подобьем безмолвной плиты
Средь пустыни египетской жёлтой,
Пусть глаза твои будут пусты,
Как тропа, по которой ушёл ты.
Если ты, сын сапожника, знавший отца со спины,
Говоривший о страхе в груди, что он-верный собрат твой,
Прораставший дичком на задворках великой страны
И зашивший страну без наркоза сапожною дратвой.
Если, витязь, ты шкуру свою ещё хочешь спасти,
Если с горечью твой виноград, сумасшедший садовник,
Помолись( если помнишь молитвы), чтоб дал бы уйти,
Ты не верил в него, но теперь он-первейший твой кровник.
Уходи же, рассудком гоним!
Не проспи, не прошляпь, не прощёлкай!
Пусть запомнишься чем-то одним:
То ли кителем, то ль треуголкой.
Оглянись, выходя из ворот,
Торопливым неловким движеньем
И-как знать-может, станет уход
Величайшим твоим достиженьем…