Сподобил Бог иметь талант,но не отсыпал славы,
Благословил слепить семью, но правда такова:
Пылится скрипка на стене, нет на детей управы,
Камзол не чинен и долги за воду и дрова.
Он целый год не звал гостей, неся обиду братьям,
Не пачкал нотами тетрадь во имя всех святых
И, хоть ловил привычно глаз округлости под платьем,
Но геометрия любви-наука молодых.
А публика нехотя дарит хлопки,
Как будто монетку кидает на паперть
И слёзы дежурные прячет в платки
На память, на память, на память.
В ту ночь бессонница пришла в постель к нему без спроса
И жёлтым саваном луна завесила пейзаж,
А тень от взбалмошной свечи легла на стену косо
И в кресле у стола возник престранный персонаж.
Хотелось тронуть за плечо, но не хватало веры,
Он был то статен, то сутул, то весел, то угрюм,
Вполне приличный господин и только запах серы
Наружу рвался сквозь его изысканный парфюм.
Бежит по рядам: там-тарьям-там-тарьям-
Ах, боже мой, с нами нечистая сила!
И шепчут супруги на ушко мужьям:
«Как мило! Как мило! Как мило!»
Он подкрутил печальный ус и молвил виновато:
« Не нужно мне твоей души в бездушный этот век!
Намедни мной сотворена скрипичная соната,
Какую в жизни не творил обычный имярек.
Когда ты в зал её плеснёшь с лихим осатаненьем-
Тебя счастливая толпа в бессмертье понесёт,
Но есть условие одно: пред каждым исполненьем
Ты будешь называть того, кто автор этих нот…».
А публика больше не делает вид-
Вперёд подалась и внимает сюжету
И слышно, как чья-то рука теребит
Манжету, манжету, манжету.
«…Ты спросишь: для чего оно мне, властелину мрака,
Когда на каждого из вас имею я права?!
Я популярен средь властей и черни, но однако
Ты не поверишь-весь в долгах за воду и дрова.
Итак, давай же постучим костяшками на счётах,
Давай ударим по рукам, порадуем народ,
К тому же, дьявол, говорят, в словах, деталях, нотах,
А наши жизни состоят из слов, деталей, нот!»
Погашены люстры и сцена пуста,
Но публика кресла покинет не скоро
И требуют руки, сердца и уста
Повтора, повтора, повтора…