***

Это предчувствие долгой, холодной зимы.
Это застывший, сжатый в комочек крик.
Смотрим в глаза. Только уже не мы.
И разлетаются строчки из снов и книг.

И не запомнить, и не достать рукой.
Голос простывший, боль отдает в висок.
Кто-то из зеркала смотрит совсем чужой.
Кто-то, кто, в общем, под зиму, как ты, одинок.

Ты заблудился в серых мазках теней?
Ты позабыл дома зажечь свечу?
И на сомнения капает вязкий клей.
Надо сказать бы. А я? Ну а я молчу.

Надо сказать бы многим и много слов.
Умных и глупых. Искренних. Только вот
Что-то в душе проложило мрачный ров.
Темны там воды. Где же достать мне плот?

Что-то грызет и грызет мне упорно свет.
Брызги летят в стены пятнами (ночью) фар.
В каждом согласии есть своё грустное «нет».
И надо рвом поднимается белый пар.

Или туман? Я боюсь прикоснуться к воде.
«Я вас боюсь!». Я боюсь привязаться к другим.
Солнечный луч ищет в мире осеннем Нигде.
Воздух наполнил горький древесный дым.

«Я вас боюсь»,- пишет вязью неровною пульс.
Прячу глаза, прячу руки. И бьет, выдавая, дрожь.
Как я боюсь… В рукаве придержав свой туз.
Впрочем, быть может, мне проще использовать ложь?

Может быть ложны стремления, холод, тоска?
Желтые листья сплетаются в водоворот.
Ложь или нет. Но нынче тоскливо. Слегка.
Впрочем, всё пестро. И ночью кто что разберет?..