Уже не яд, подмешанный в вино,
вставная челюсть - в арамейском кубке;
тревожно спит за гейтсовым окном
фельдфебель в юбке
и видит сны. Но даже там война.
Поделен мир на грязных и немытых.
А кто не спит, похож, конечно, на
антисемитов,
на трусов, хамов, бездарей. Из них
и прочих персонажей лексикона
фельдфебельского я на свет возник -
и признан клоном.
Но, как ни странно это сознавать,
забавно мне быть найденным в капусте,
чай, у меня есть и отец, и мать,
и честь. Допустим,
что слово "клон" вобрало, как меланж,
разнообразие спектральных оргий.
А многозначночность, стало быть, карт-бланш
для тавтологий?
Так иль иначе, я ни ко двору,
ни в ряд калашный, ни в кусты под дубом.
Стою, как целка в поле на ветру,
и щерю зубы.
Ещё, представьте, даже возымел
нахальство обозначить несогласье
с уставом их милитаристских дел.
Фельдфебель в трансе.
На языке партикулярных бань
чеканя в медь заплёванную опись,
фельдфебель пафос запрягает в брань
и мчится в офис.
Не раздеваясь, делает доклад
согласно пункту кляузосложений
закончив по привычке град тирад:
с неуваженьем.
И впала в ужас, безотчётный страх
сковал души последнюю возможность:
не оказаться бы самой в тисках
слесарных ножниц.
Метая сонмы молний с-под бровей,
оживший на генсековской картине,
тяжёлой глыбою завис над ней
сам Муссорини.
Сон оборвался. В мутный окоём
сквозило утро под бумажный шелест.
Фельдфебель в скошенный губной проём
воткнула челюсть
и улыбнулась. Ущипнула нос.
"Тружусь не ради денег, но идеи".
И села в кресло сочинять донос
на сновиденье.